Профессор по вызову - стр. 6
– Хорошо. Завтра, с утра пораньше, зайду, как соберусь в аудиторию…
– Нет-нет, что ты! – испуганно перебил его бывший руководитель. – Сейчас иди! А вдруг она с утра куда-нибудь на море умотает! Анталия всё же… Да и подготовиться ей нужно, если ты ее возьмешь.
Максим вздохнул еще глубже – плакали его планы пойти в бар и присмотреть себе какую-нибудь скучающую красотку на ночь. Возись теперь целый вечер с этой… как ее... Птушкиной?
***
Выбрался он позднее, чем рассчитывал – отвечал на очередное слезливое послание из деканата, в котором его просили не так сильно лютовать с первокурсниками. Финансирование, мол, могут урезать на кафедру – в министерстве, видите ли, не любят, когда так резко падает успеваемость.
И так раздраженный после Шапошникова, Багинский ответил, что деканату следует проводить среди первокурсников разъяснительную работу, чтобы хотя бы пересказывали своими словами то, что они скатывают с Википедии – вместо того, чтобы требовать от него, ученого с мировым именем, снисхождения к подобным курсовым.
Отправил, и тут же пожалел об этом – всё же надо быть более дипломатичным. Деканат власти над ним, конечно, не имеет, но по мелкому гадить эти ребята мастаки. «Перепутают», к примеру, номера аудиторий, отправив студентов на другой конец университета и испортив ему половину лекции. Или «потеряют» уже проставленные оценки. Или еще чего…
Настроение испортилось окончательно.
– Не повезло тебе сегодня, Птичкина… – пробормотал Багинский, хмуро разглядывая себя в зеркало и подбирая с подзеркальника карточку-ключ. – Не твой сегодня день.
Уже почти вышел за дверь, но вернулся – решил переодеться в парадный пиджак, наодеколониться и опрокинуть в себя рюмку хорошего коньяку. Почему-то уверился в том, что девчонка его быстро разочарует, а это значит, что времени на вечернюю прогулку в бар останется уйма. Так чего вечеру пропадать зря?
Телефон в руке пискнул сообщением. Багинский мельком глянул – Семёныч прислал номер этой своей… Птичкиной. Ухмыльнулся под нос – вот ведь старый лис… Как чувствовал, что бывший ученик может «забыть», куда идти. Теперь не отмажешься, не «забудешь»…
И вдруг пришло еще одно сообщение. Уже заходя в лифт, он снова глянул – картинка. И тоже от Шапошникова. Нахмурившись, ткнул пальцем, и картинка расползлась на весь экран.
На мгновение у него даже дыхание сперло – такая на присланной ему фотографии оказалась красавица. Длинные, темные волосы – такие гладкие, что в них, казалось, отражался свет от вспышки фотоаппарата. Томные, ореховые глаза с еле заметной «азиатчинкой», точеный носик с модным пирсингом, красиво очерченный подбородок… Бледные, ровные губы, строгое личико и горделивая осанка потомственной аристократки. Или дочери гор. Или… турчанки? Татарки? Кореянки? В общем, непонятно, сколько тут кровей было намешано, но явно не одна. Всё как он любил!
Шумно проглотив скопившуюся во рту слюну, Багинский толкнул пальцем сообщение наверх и прочитал следующее – уже словами.
«Это моя Птичкина».
Ехидство прямо сочилось сквозь эти слова – что, мол, теперь скажешь? Не передумал?
Непонятно почему, Максим Георгиевич тут же взревновал. Что значит – «моя» Птичкина? С какого перепугу она «твоя», старая ты колоша? Не ты ли только что собирался прогнать ее, если не удастся использовать ее выступление для своих целей? Небось сам облизывался, да не вышло? Дала тебе «аристократка» от ворот поворот?