Профессионал - стр. 34
У Майера, успевшего разнюхать, что к чему, уже были кое-какие ответы.
– Судья имел отношение к спорам пятилетней давности о международных правах атолла Муруроа. Тогда французы здорово обожглись на своих ядерных испытаниях. Наверное, у них есть веские основания молчать.
Таким оживленным де Вилльерс не видел Дэвиса его уже несколько лет. Это дельце в Париже полностью соответствовало его темпераменту, и де Вилльерс, сегодня утром получив с клиентки оставшуюся часть суммы, уже выдал обоим помощникам их долю. Пятнадцать процентов общего гонорара в четыреста пятьдесят тысяч долларов пойдут агентству «Таднамс», выступавшему в качестве посредника, тридцать пять процентов останутся у де Вилльерса, а остальное – Дэвису и Майеру, поровну. Разница в десять процентов между долей де Вилльерса и долями его помощников помогала укрепить его положение лидера. Де Вилльерс сохранял такой принцип распределения денег во всех заказах, выполненных «Клиникой», даже если непосредственных исполнителей было всего двое.
Майер, от природы необщительный, оживлялся только тогда, когда получал возможность утолить свою страсть к хитроумной технике. Де Вилльерс не сомневался, что он потратит все деньги, заработанные в Париже, на дорогие модели радиоуправляемых самолетов, а остаток спустит на экзотических шлюх.
Дэвис поспешит в Кардифф, к очаровательной женушке, нагруженный подарками, и преподнесет ей чек на солидную сумму, которую благоверная вложит в свою фирму по оформлению жилых интерьеров. Де Вилльерс подозревал, что миссис Дэвис изменяет мужу во время его длительных «командировок», однако, сознавая, что вряд ли удастся найти другого мужчину, так же слепо боготворящего ее и такого же щедрого, она тщательно скрывает свои похождения, с благодарностью принимая деньги для латания дыр в прожорливом бюджете своего бизнеса. Миссис Дэвис с рождения была начисто лишена вкуса и осталась ханжой, несмотря на дорогостоящее обучение в Лондонской школе дизайна. Каждый заказ на оформление интерьера, полученный ею, – а многие заказы доставались в обмен за щедрое предоставление ее тела состоятельным холостякам, которые на самом деле и не собирались переделывать свой дом, – лишний раз доказывал ее потрясающее безвкусие.
Де Вилльерс опасался, что настанет день, когда Дэвис, вернувшись домой, застанет свою женушку в постели с каким-нибудь богатеньким бедолагой, квартиру которого она вознамерилась превратить в конфетку. И последствия будут самые ужасные, ибо Дэвис, будучи в ярости, относится к нормам цивилизованного общества без должного уважения.
Хотя де Вилльерсу было известно о его подельниках практически все, его собственное прошлое и настоящее оставалось для обоих запретной темой, которую они уже давно научились не трогать. Дэвис и Майер безоговорочно верили своему лидеру просто потому, что он, насколько им было известно, всегда вел себя по отношению к ним честно. Де Вилльерс же верил им, потому что не ленился быть в курсе всех их проблем и знать их возможности.
В мире измен и ударов в спину, в ремесле, которым девять из десяти предпочитают заниматься в одиночку, «Клинике» удавалось оставаться эффективной и сплоченной группой на протяжении вот уже четырех лет. И это, разумеется, в значительной степени благодаря личности де Вилльерса. Искренний и прямолинейный, он производил впечатление позитивиста, которому не свойственны рефлексии. Это определялось его характером, в отличие от характера его подручных, людей крайне агрессивных. Глубоко внутри у де Вилльерса бурлила ярость, лютая ненависть к несправедливой судьбе и отчаянная тоска по своим корням и материнской любви.