Проект "Стокгольмский синдром" - стр. 59
- Ларис, - обращаюсь к ней, думая, что может она мне поможет, голова кружится, но я держусь стойко. Возможно, в организме началась перестройка из-за потерянного ребенка, потому я и чувствую себя так плохо. – Слишком заметно, что я волнуюсь? – спрашиваю у девушки, на что получаю отрицательное мотание головой, и я вроде бы успокаиваюсь. Поправляю свою пачку, инстинктивно кладу руку на живот, где теперь нет моего малыша, и снова одолевает тоска, что и Лёни тоже нет в зале. Не пришел. Обещал, но не выполнил своих слов, данных мне вчерашним утром. Губы задрожали, и слезы грозились вот-вот нахлынуть потоком, и испортить двухчасовой макияж, что я так тщательно старалась накладывать в гримерной. Несколько вдохов и выдохов. Совсем коротких, но оживляющих, а затем раздаются аплодисменты и поднимается занавесь под льющуюся музыку живого оркестра.
- Заходи, - вырывает из воспоминаний голос молодого человека. Мы пришли в огромный и пустой зал, где ежедневно проходят тренировки по восемь часов. Чуть позже я поняла, что его оборудовали по заказу моей матери, а одна медсестра все судачила, что психиатрическая больница превращается в стол заказов. А потом она вдруг исчезла, и больше не появлялась на рабочем месте. – И, давай сегодня без глупостей, - предупреждает меня. – Сделай свою работу, и можешь отдыхать, запись ведется из камер наблюдения, - парень показывает на четыре угла в потолке, где сами машины приходят в движение. – Поэтому, просто выполни, что велено, хорошо? – в его голосе слышу просьбу. Не приказ. Понимаю, что много проблем доставляю, но, а как мне еще добиваться правды? Как? Молодой человек оставляет меня совершенно одну посреди пустого зала, в котором нет ни музыки, ни зеркал, чтобы видеть в отражении свои элементы и их ошибки. В целях безопасности, да-да, я уже это уяснила. Вот только я не намерена лишать себя жизни, а, совсем наоборот – я жить хочу рядом с мужем. Конечно, сначала получить все ответы на вопросы, что наболели в моей душе, а потом попробовать понять его. Стоило мне сделать пару шагов, направляясь к центру, камеры мгновенно сдвинулись с места, наблюдая за мной. Показываю фак, и мне все равно кто сейчас смотрит на меня, и что подумают о манерах. Принимаю первую позицию, напрягая до упора мышцы всего тела – вхожу в роль лебеди, которую так и не воплотила до конца, затем начинаю исполнять свое собственное соло. Это уже миллионный раз, но словно в первый. Танец без музыки – это, как тело без души, и я тому полное подтверждение. Все движения механические, отработанные до миллиметра. Закрываю глаза, мысленно переносясь в тот день, когда мы с Ириной отправились на свой девичник, что обернулся для меня роковым концом нормальной жизни.
- Девушки, - к нам обращается громила, стоящий за массивной цепью перед входом в «Богиню». Я наслышана об этом заведении, но всегда сторонилась его. Мы с Ириной улыбаемся, предвкушая праздник. Хочу сказать своей подруге новость, что скоро стану мамой, и, стало быть, навсегда ухожу из балета, даря всю свою любовь ребенку и мужу. Мой Лёня будет в восторге. От этой мысли все внутри начинает бурлить приятным волнением. – Предъявите свои билеты.
Ирина вынимает из миниатюрного клатча два листка, затем отдает мужчине, который пристально следит за нами обеими. – Вот, голубчик, - воркует, произнося слова на французском. Мужчина не реагирует на кокетливость моей подруги, но я все-таки легонько стукаю Ирину локтем в бок, так как мы держимся под локоть, это движение было едва уловимым. Девушка заливается смехом, смущая меня еще больше. Охранник отсканировал билеты, проверяя их на подлинность, присвистнул, поднимая на нас свой удивленный взгляд.