Проект "Стокгольмский синдром" - стр. 53
- Прощай, - отвечаю в пустоту, потому что моя любовь только что захлопнула дверь в свою гримерку, оставляя одного, сидящего на полу.
Вскакиваю в холодном поту. Сердце разогнало кровь галопом, и я никак не могу прийти в себя, чтобы отогнать воспоминания из прошлого. Словно это был не сон, и мое сознание вдруг соизволило раскрыть черный ящик для издевательства надо мной. Боже, сколько воды с тех пор утекло, и мне казалось, что я навсегда утерял крупицы последнего воспоминания о том, как Каролина попрощалась со мной. В комнате темно, поэтому я включаю свет на прикроватной тумбочке со своей стороны, моментально приглушая его, чтобы не разбудить Зою. Моя жена повернута ко мне спиной, и на ней надета шелковая сорочка, лямка с правого плеча соскользнула, зазывая меня к прикосновению. С чего вдруг мне приснилась давно ушедшая боль, напоминая, как сердце тогда разорвалось на части. Жизнь на время рассоединила нас с Каролиной, но я-то знаю, каковы планы у коварной судьбы, словно предчувствовал, что это только временная передышка нам двоим. И вот оно – знак свыше, когда мой сын Леонид привел в дом новоявленную жену – дочь Каролины и Авраама. Что это? Насмехательство и издевательство высшей силы? К чему вновь жизнь сталкивает нас троих лбами, а между нами еще и дети, соединившие свой союз в брак. Мы держались вдали друг от друга, даже в глаза лишний раз не смотрели, но до определенного времени. И, кажется, что Авраам вдруг остыл, доверяя своей жене, с которой прожил уже столько лет в браке. Признаюсь, отчасти, я следил за их жизнями, знал каждый шаг некогда юной девушки, а теперь превратившуюся в статную женщину. Но, увы, Авраам сдержал свое обещание, данное Каролине, если та только посмеет сойтись со мной, и больше моя прекрасная лебедь никогда не выступала. Было затишье в их истории жизни, даже уехали из России, оставив все свое прошлое тут, забывая обо всем, что когда-то для обоих значило многое. Их путешествие закончилось во Франции, и там молодая семья с прелестной дочуркой на руках осела на постоянное проживание. Мой бывший друг ушел из штаба, знаю, потому что меня вызывали туда, когда я сам перешел на другую сторону нашей блядской работы. Но, что я мог сделать ради нашего общего спасения? Вонзить нож? Показать, кто мы есть на самом деле, но в тот момент моя семья: жена и сыновья могли бы погибнуть, ведь клубы не терпят предателей, а им бы я был только так. Не моргнув глазом, нас бы всех зачистили.
Целую в оголенное плечо свою жену, и она оборачивается ко мне сонная, чуть щурит глаза, привыкая к свету, хоть он и не яркий.
- Все хорошо? – спрашивает, чуть приподнимаясь. Наверное, почувствовала, что со мной далеко все не хорошо. Моя Зоя знает меня, ощущает каждую эмоцию, которая преобладает надо мной. Я целую ее в губы, но она отстраняется от меня, выражая обеспокоенность. – Володя, - зовет, приглаживая по щетинистой щеке. – Ты чего среди ночи проснулся? Что-то беспокоит?
- Нет, - грублю ей, конечно, не намеренно, но выходит совсем наоборот. Вот о чем я, ее безграничная слепая любовь ко мне душит. Я встаю с постели, оставляя Зою в подвешенном состоянии, будто дал пощечину. Она тихо всхлипнула, и вновь легла на свою сторону, отворачиваясь от меня. И так каждый раз. Черт возьми! Сам себе не рад, и перевоспитать эту блядскую сущность не могу. Я таков, потому что мой подпольный мир теперь моя жизнь. Ухожу к себе в кабинет, закрывая дверь на замок, чтобы никто не потревожил. Мой личный клуб «Бурлеск» на данный момент под самым тщательным контролем у штаба, где теперь оба моих сыновей в крепких тисках. И, если от Леонида я мог ожидать подобного, то вот от Марка – от сына, которому намеревался передать свой пост, был сражен его выбором не в свою пользу. Старший сын всегда ходил моей тенью, повторял за мной и был ближе по духу и характеру. Сам Леонид слишком нежен – весь в жену, словно так мы с ней разделили своих детей между собой, оставляя в каждом из них частичку себя, но не в равных частях. Смотря на младшего сына, всегда вижу Зою, а когда еще в студенчестве заявился с документами, отданные вербовщиками, был сражен его стойкостью, потому что пришел за советом к отцу, как поступить, не взирая на наши препирательства. В тот день я грубо поставил его перед выбором, лишая права на выход из положения другими путями, но кто же знал, что Марк – моя надежда, уже тогда принял правила игры, утаив от отца правду. Стоило Леониду кинуть папку с бумагами и фотографиями, сразу сообразил по поведению старшего, что тот уже в курсе всей подноготной, пусть от него самого не скрывал сути деятельности клуба за пределами его стен. В тот день я потерял их обоих – мои сыновья фактически стали для меня врагами, теми, кто мог разрушить идеальный мир моего устоявшегося существования. Родительская любовь слепа во многом, и теперь я вынужден просить помощи у того, кому сам когда-то отказал. Я люблю своих сыновей – обоих, но, увы, по-разному, ибо видел, как младший рос менее самостоятельным, вечно рука об руку рядом с матерью. И, наверное, на фоне извечно противоречивых чувств к своей жене, это же состояние перенес на Леонида, навсегда потеряв с ним истинную связь отца и сына.