Проект Повелитель - стр. 36
Меня изумляло только одно. На одном этаже, получается, жили циклоп и химера, и как они друг друга терпели? Бедная химера изображала из себя циклопа? И харчились они наверняка на складе, раз он знает, как сухарики распечатывать. Я вздохнул. Впереди на обозреваемом пространстве, как и на незримом, ничего живого и опасного не было. Разговор как-то не клеился, каждый думал, что будем делать, если выхода не найдем. Хаймович вообще крепко призадумался, хотя Косой пытался его растормошить.
– Ты обещал рассказать, зачем мы, собственно, бежали на четвертый этаж.
– Я же говорил – за лекарством.
– А конкретно? – Утрата рюкзаков Федю сильно огорчила, а потому ему срочно надо было обрадоваться – хотя бы отдаленной перспективе хорошего, но обрадоваться. Иначе он становился грустным и злым и обижал окружающих почем зря. Это я в нем с детства знаю. Хаймович, терзаемый чувством вины, ответил:
– Вы правы, пора вам рассказать. Лекарство это непростое, собственно, как и сам Муха. Когда всё случилось… Словом, я был уже немолод, и сосед мой Муха поделился со мной неким лекарством, поэтому я до сих пор жив и совсем не постарел за это время. Думаю, вы и сами это заметили. Вот как вы думаете, сколько мне лет?
– За шестьдесят, – наобум брякнул Федя неподъемную цифру.
– Ты ошибся почти в два раза.
– Чего?.. – не понял я.
– Мне больше ста лет.
– Гонишь! Столько не живут, – выразил Федор наше общее мнение.
– Молодые люди! Я никогда не давал вам повода сомневаться в своих словах, – возмутился Хаймович. – Конечно, у меня нет доказательств, и этот факт вам придется принять на веру. Но у меня есть дневник Мухи. Помнишь ту зеленую тетрадку, Максим, которую ты нашел в вертолете?
– Да ну на фиг? – удивился я. – Чего-то припоминаю… А откуда она там?
– Не знаю, как она там оказалась, и, собственно, подписи, удостоверяющей авторство Мухи, там нет, но есть намеки на кучу известных мне фактов, – многозначительно произнес Хаймович. Наш орел гордо поднял нос и вытянул шею.
– Да ладно, Хаймович, не дуйся, – сказал я примирительно, – сто так сто… Нам что, жалко, что ли?
– Я в снисходительности не нуждаюсь, – закипел Хаймович. – Возьмите и сами почитайте этот дневник! Убедитесь в моей правоте. А впрочем, вот вам доказательство.
И с этими словами он потянул из ножен нож и полоснул себя по кисти. Кровь мигом окрасила руку и закапала на бетонный пол, сворачиваясь пыльными каплями. И, пока мы с Федей ошарашенно пялились на сдуревшего старика, он вытер правой рукой левую и поднес ее нам под нос, показывая свою грязную окровавленную руку с розовой полоской свежего шрама.
– А нам голову морочил, что мутанты долго не живут.
– Кончай, Федя, его злить, а то он голову себе оттяпает в доказательство.
– Вот уж не дождетесь! – рассмеялся Хаймович, и обстановка разрядилась.
– Понимаю, – сказал Косой, провожая взглядом руку со шрамом, – такое лекарство будет подороже автомата.
– Конечно! Это жизнь, долгая жизнь. И ради такого средства я и тащил вас на четвертый этаж. Теперь вы понимаете?
– А то!
– Вот и ладушки, а теперь давайте бодрой рысью обследуем этаж, а то, боюсь, мы тут надолго застряли.
И мы затрусили дальше. Толстый-2 ныть перестал и спешил за нами. Любопытство было сейчас его основным чувством, он всё силился понять, чего это мы делаем. Кабинеты мелькали перед глазами. Были там какие-то твари в колбах. Одна из них мне запомнилась. Высокая девичья грудь, да и мордашка ничего, только ноги подгуляли. Не было у нее ног – лишь толстый хвост, покрытый чешуей. Косой потыкал в нее пальцем и спросил у Хаймовича: