Проект «ПАРАДИЗ» - стр. 45
Кроме пастушеской пасторали данное занятие предполагало нечто из области образования и приобретения навыков. Ей вкратце сообщилось, что так проходит особо почитаемая ритуальная процедура, личное приобщение к миру всеобщего животного братства, или что-то вроде того. Как приобщаемая поняла, картинное объяснение она получила не от Псины-Детки, а из других источников. Раз задала вопрос, то выудила ответ, понятый по личному разумению.
«Значит, а также следует, что меня включили в пастушескую идиллию, чтобы дать попривыкнуть к местным обычаям», – сказала она себе, и ответа ниоткуда не последовало. – «Опять же значит и следует, что существуют разные уровни беседы, когда говоришь с собой, это одно, а если вопрошаешь пространство, то к тебе кто-нибудь подключится, без спроса никто в голову не лезет, очень удобно».
Пока на очередном этапе странствий, конкретно верхом, путешествовать было удобно, только слегка напрягались ноги, которыми приходилось держаться, и отчасти смущала Псина-Детка. Она носилась плавными кругами по ходу следования, однако в дальнейший контакт не вступала, по всей видимости, намучилась с первыми неловкими представлениями и предпочитала помолчать, гоняя по маршруту.
Тогда путешественница решила не отвлекаться на спутников, а вместо того максимально слиться с окружающей природой в усложненном варианте, имея в виду себя верхом на Коне и Детку вокруг. По сравнению в пешей ходьбой по цветущим лугам это занятие, то есть шествие верхом и втроём, казалось на порядок сложнее, именно не труднее, а сложнее. В ощущение входили кроме неё иные сознания, она ехала и принимала мир с их точки зрения, точнее, их отдельные существования на данный момент соприкасались, они двигались вместе, и такое понимание было совсем новым.
Скажем, на мотоцикле она ездила, управляя по своей воле, а механизм слушался (или выходил из под контроля). А в предгорьях Парадиза она впервые ощутила, как можно быть вместе с кем-то живым, двигаться и соприкасаться мыслями, но не управлять процессом, скорее делать поправку на спутников. В том и заключалась сложность.
Когда она по своему ощущению слилась с условиями перехода и стала замечать бархатные зеленые террасы, по которым двигалась, то возникла странная кульминация в сознании, о которой ей никогда не удавалась забыть, невзирая на дальнейшие чудеса, явленные Парадизом.
В один миг они двигались спокойно и плавно, а в другой одномоментно в голове взорвался возглас-всплеск: «Вот они! Расходимся, побежали!»
Конь почти рванулся из под неё, и весь мир пришел в стремительное движение! Хорошо, что в руках оказался самодельный упряжной ремень, иначе бы она полетела кувырком, но и с поддержкой сидеть оказалось почти невозможно.
Конь ломился куда-то, слегка подпрыгивая, земля вертелась под его ногами, а она, почти не дыша, летела сверху. И только иногда, приземляясь на мягкую спину, замечала, как Детка огромными прыжками и почти распластавшись несётся вперёд и в сторону, где тоже бегут, подскакивая, пятнистые пуховые звери в неясных количествах.
– Я не я, и лошадь не моя! – в ритме сумасшедшего бега возникали более, чем странные замечания, но суть являлась четкая.
Никогда по своей воле ей не случалось попадать в такие приключения, ну разве что американские горки можно было сравнить по качеству лихих впечатлений. Момент выпадения из прежней жизни состоялся в полную силу, от прежней личности осталось немного, всё сосредоточилось на моменте движения, а он, момент, оказался очень неслабым. И было абсолютно всё равно, какой мир, свой или чужой нёсся вокруг неё на сумасшедшей карусели. Однако то, что карусель была живая дополняло впечатление заметным образом, не она неслась сквозь мир, как на байке, мир нёсся вместе с нею, а она летела в центре его!