Проект «Ковчег». Зима 41-го - стр. 36

Волков хохотнул:

– Это чем же тебя так наша советская школа не устраивает, что ты из нее на фронт готов сбежать.

– Всем устраивает. Ну, вот зачем она мне, Владимир Викторович? Все, чему там учат, мне вон Петька может рассказать или Иса. А если они не смогут, к Вам или Михаилу Леонтьевичу обращусь.

– А у нас есть много свободного времени, чтобы тебе школьную программу рассказывать? А потом, если товарищ Сталин так решил, значит ему для чего-то это надо, так что терпи, ты же красный командир, а не барышня. Да и аттестат тебе все равно нужен. У тебя все, или еще что-то есть?

– Все, – насупившись, ответил Сашка.

– Ну, раз все, то наливай еще чайку. Еще кружечку с тобой выпью и домой.

Пока пили чай, поговорили с Волковым обо всем помаленьку. Майор рассказал, как дела на базе, о ребятах из разведгруппы, что, скорее всего, с базы их переведут обратно в Москву, так что возможно скоро получится увидеться лично. Расспросил Сашку об учебе, об отношениях с учителями и одноклассниками. Узнав, что отношений практически нет, пожурил:

– От коллектива, Сань, отрываться нельзя!

– А я и не отрываюсь. Просто о чем мне с ними говорить, я же здесь ничего не знаю. В отряд самообороны мне вступать запретили, да и у меня своя служба. Вот и получается, что я там как бы лишний.

– Ничего. Еще найдете, на чем сойтись. С ровесниками тебе все равно общаться надо. А то вон кроме своих вертолетов и не знаешь ничего.

– Когда мне с ними общаться?

– Найдешь время. Сейчас распорядок свой выработаешь, и будет время свободное. В Кубинке тебе каждый день бывать не обязательно. Там большую часть на себя Максимов с Никифоровым возьмут. Тебя касается только то, что связано с летной подготовкой. Все остальное вали на них. Если необходимо будет привлечь еще кого-то для обучения, то это к Максимову, у него есть все полномочия.

– Ясно.

– Ну, раз ясно, давай разбегаться.

Волков ушел. А Сашка, доделав уроки, уставший завалился спать. Утром, сразу после школы, вызвонил машину и сейчас подъезжал к Кубинке. Сегодня должны были прибыть первые курсанты. Интересно уже приехали или нет.

Никифоров был у Максимова. Сашка, постучавшись, зашел в кабинет. Майор разговаривал по телефону, хриплым голосом с кем-то ругаясь. Никифоров сидел за соседним столом и копался в каких-то бумагах. Чтобы не мешать телефонному разговору, Александр молча, с вопросительным взглядом кивнул на начальство. Петр только пожал плечами.

– Что-то там с курсантами не то. Толи задерживаются, толи кого-то не того прислали, не понял я, сам только зашел, – прошептал Никифоров.

Не успел майор закончить разговор, как в кабинет ворвался взъерошенный старшина:

– Товарищ майор, там эти, как их, курсанты прибыли, – и каким-то обреченным взглядом оглядел присутствующих. Максимов зло и витиевато выматерился.

– Ну, раз прибыли, пойдемте смотреть! – и, накинув шинель и нахлобучив шапку, выскочил из помещения. Друзья непонимающе переглянулись, и поспешили вслед за начальником. Выйдя на крыльцо барака, парни встали как вкопанные рядом с раскачивающимся с пятки на носок майором.

– Петь, – жалобным голосом произнес Сашка, – скажи мне, что я сплю и это все сон?

В ответ он услышал только еще более забористую, чем до этого у майора брань.

[i] В декабре 1941 года в эвакуации в Билимбае от дифтерита умер маленький сын Миля.