Проект «Аве Мария» - стр. 20

– Прошу прощения, но откуда у вас…

– Должна сказать, заголовок скучный, но сам документ очень впечатляет.

Я поставил сумку на стол.

– Послушайте, я был не в лучшем состоянии, когда составлял это, ясно? Меня тошнило от научного мира, и документ стал эдаким прощальным приветом вроде «поцелуйте меня в задницу». Теперь я гораздо счастливее в роли учителя.

Она перевернула несколько страниц.

– Вы несколько лет посвятили опровержению теории, заявляющей, будто для жизни необходима жидкая вода. У вас есть даже целая глава под названием «Зону обитаемости[20] придумали для идиотов». Там вы упоминаете десятки именитых ученых и обрушиваетесь с резкой критикой на их точку зрения, что температурный диапазон является необходимым условием.

– Да, но…

– Ваша докторская диссертация посвящена молекулярной биологии, верно? Разве не все ученые согласны, что жидкая вода необходима для развития жизни?

– Они заблуждаются! – Я скрестил руки на груди. – В водороде и кислороде нет никакого волшебства! Конечно, на Земле жизнь без них невозможна. Но на другой планете могут быть совершенно иные условия. Для жизни нужна лишь химическая реакция, результатом которой являются копии исходного катализатора. И вода для этого не требуется!

Я прикрыл глаза и, сделав глубокий вдох, признался:

– В общем, я страшно разозлился и написал эту работу. А затем получил право преподавания, новую карьеру и, наконец, начал радоваться жизни. И хорошо, что мне тогда никто не поверил. Все сложилось как нельзя лучше.

– Я вам верю, – сказала она.

– Спасибо, – поблагодарил я, – но мне нужно проверять тетради. Так вы скажете, зачем приехали?

Стратт убрала папку обратно в портфель.

– Полагаю, вы осведомлены о полете «Арклайта» и линии Петровой.

– В противном случае я был бы никудышным учителем естествознания.

– Как думаете, эти точки живые? – поинтересовалась она.

– Не знаю. Может, они просто скачут под действием магнитных полей. Мы узнаем наверняка, когда «Арклайт» вернется на Землю. Ведь он вот-вот прилетит, да? Через пару-тройку недель?

– Зонд должен вернуться двадцать третьего, – уточнила Стратт. – «Роскосмос» подберет его с низкой околоземной орбиты в ходе специальной миссии «Союза».

– Значит, скоро все выяснится, – кивнул я. – Самые светлые умы взглянут на них и поймут, с чем мы имеем дело. Кто этим займется? Уже известно?

– Вы. Этим займетесь вы.

Я тупо уставился на нее.

– Ау! – Стратт помахала рукой перед моим лицом.

– Хотите, чтобы на точки взглянул я?

– Именно.

– Все человечество наделило вас полномочиями для решения этой проблемы, а вы обратились к школьному учителю естествознания?

– Да.

Я развернулся и вышел за дверь.

– Вы или лжете, или не в своем уме, или и то, и другое. Всего хорошего! – крикнул я из коридора.

– У вас нет выбора! – раздалось из учительской.

– А я думаю, есть! – Я помахал на прощание.

Но выбора не было. Я добрался до квартиры, но войти не успел – меня окружили четверо дюжих молодцов в хороших костюмах. Они показали мне значки агентов ФБР и проводили в один из трех черных внедорожников, припаркованных на стоянке возле нашего дома. Минут двадцать мы куда-то ехали, причем они не ответили ни на один из моих вопросов, затем машина остановилась возле непримечательного бизнес-центра.

Только я вышел из машины, меня повели по пустынному коридору. Слева и справа через равные промежутки виднелись двери без табличек. В самом конце коридора агенты распахнули двустворчатые двери и слегка подтолкнули меня внутрь.