Продолжая движение поездов - стр. 28
В половине первого, снова вспомнив о неприятном звонке, подумала, что жизнь нелогична – было бы логичнее, если бы звонил не Патрик, который не должен был знать ее номера, а Шурц, потому что у Шурца ее номер есть. Кстати, на мейл Шурц не ответил. Хотела было набрать, но, посмотрев на часы, только хмыкнула.
Весь следующий день пыталась дозвониться до Шурца – и на домашний, и на мобильный. Только длинные гудки. Через день звонила каждые полчаса – с тем же результатом. «Что за год такой, опять деньги на ветер», – думала об оплаченном на четыре недели вперед номере, шагая по пешеходной улице к вокзалу, чтобы купить билет. Улица была почти пустой.
Дом Шурца – грязно-кремовый. Хороший, еще не старый трехэтажный дом, перед входом маленький фонтан и белая лавочка. Сухой фонтан засорен ветками и листьями, лавочка в дождевых пятнах.
Су глубоко вдохнула. Запущенно – это очевидно. Запущенность вызвала в ее сознании другую картину – их квартиру, последние месяцы бабушки. Тряпки на полу.
Здесь тряпок не было. Был серый носок и серый запах – не тот, что в их квартире, но еще более мерзкий, с примесью дезинфекции. Этот запах ударил в нос, когда Шурц наконец открыл ей – ждать пришлось долго.
Су бросилась ему на шею. Они так крепко обнимались впервые, он кашлял и что-то говорил.
Ком в горле, сглотнула, Шурц – единственный человек, с которым она поддерживала связь все годы в этой стране. Эфемерную связь – короткий деловой мейл, денежный перевод. Прошла в дом за ним. Вот мужчина, о котором некогда думала, что он хочет ее. Шла за шаркающим стариком и пыталась сосчитать года, которые его высушили. Сколько ему сейчас, сколько было тогда? Тогда седина была элегантной.
Маленькая кухня, хорошая мебель и техника – и на всем, как мох, слой грязи. Вопрос вертелся на языке – почему бы Шурцу не нанять кого-то, кто будет прибирать или, еще фатальнее, кто будет ухаживать за ним? Они не пересаживались в столовую. Сдержалась, не унизила его, выхватив из рук чайник, хотя смотреть, как опасно вздрагивает его слабая рука – вот-вот упустит и ошпарится – было неприятно. Мысленно перекрестилась, когда подготовка к чаепитию закончилась, осталось лишь смутное беспокойство, что Шурц опрокинет на себя чашку.
– Видишь, я тут не в лучшей форме, – хохотнул он.
– Вижу, – согласилась Су.
– Время… Тебе надо за молодость держаться. Ты как вообще?
– Отлично. Как обычно.
– Я в тебя верил, всегда… Мне с тобой надо будет поговорить, важное дельце, но это после. Сейчас просто поболтаем. Расскажи, как ты живешь. Ты замуж больше не выходила?
– Нет. А если хочешь признаться, что сам придумывал мне типа как заказы и оплачивал мою работу, – я знаю. Зря ты беспокоился – у меня достаточно реальных клиентов.
Шурц неожиданно громко засмеялся – Су сжалась, будто он мог рассыпаться от этого смеха.
– Нет, я не о том… Дела потом, завтра. Я рад тебя видеть, старая подруга!
– И я рада тебя видеть.
Кажется, не расслышал. Сузанне откашлялась – он не отреагировал. Шурц смотрел вниз, будто не слушал ее, а давно дремал. Она отхлебнула чаю и взяла жесткое печенье, оно царапнуло язык. На какое-то время перестала обращать внимание на Шурца, пила чай – давно она не баловалась настоящим чаем. Взгляд упал на срок годности на разорванной упаковке печенья – истек год назад.