Продавец вина - стр. 5
Я невольно вздрогнула. Взгляд почему-то заставил немного сжаться.
– Да, – честно призналась, хотя и не совсем про себя.
Продавец усмехнулся уголком губ, потом покачал головой. Ничего не сказал, но мне стало немного не по себе. Что, там вино плохое, что ли?
И вдруг он снова поднял взгляд и внимательно посмотрел на меня. К щекам чуть не прилила краска. Я тут же разозлилась на себя.
– Но можно белое. Только чтобы не было кислым.
– Хорошо, – улыбнулся он.
Машка насупилась. Выйдя с двумя маленькими бутылочками красного и белого мускателя, остановились возле здания. Пока подруга что-то искала в сумке (подозреваю, что это были ключи), я обернулась. Заметила, что от окна магазина кто-то отошёл.
Чуть нахмурилась. Неужто наблюдал?
– Чтобы я с тобой ещё раз куда-то поехала? – бурчала рядом Машка. – Все парни на неё заглядываются, а мне разве что мороженое в руки не дал со словами: «На, деточка, иди отсюда, не мешай нам».
Я озадаченно перевела взгляд на неё:
– Это кого ты имеешь в виду?
– Ну, а что? – фыркнула она, отобрав у меня бутылочки и укладывая в сумку. – Я ему и так, и этак, а он только на тебя смотрит. Голодающий продавец вина.
– Я не претендую. Забирай, если понравился.
И тут же подумала, что весьма лихо отказалась от черноволосого красавчика с внимательным взглядом и татуировкой в виде виноградной лозы на руке…
***
Снизу доносились звуки музыки и громкий смех. Мы сняли комнатку на втором этаже. Уютный балкончик, вид на море и горы, что ещё надо? На первом этаже тоже расположились отпускники. Там была в основном мужская компания, поэтому грубые голоса каждый вечер сопровождали их застолья. Надо отдать должное, ребята вели себя культурно и не буянили. А смех и разговоры можно и потерпеть. Ведь все приехали отдыхать.
– Инка, где майонез? – донесся голос подруги. – Я ж без майонеза есть не могу.
– Майонез – смерть твоей фигуре, – выдохнула я и покинула балкон.
Машель считает, что питаться на отдыхе нужно исключительно хорошо. Иначе есть вероятность голодного обморока, голодного взгляда и очень несчастной мадам Суринской. Суринская – это Машка. А в здравом уме и трезвой памяти я не готова терпеть этого монстра рядом, особенно когда он ноет: «Инна, смотри, какие чебуреки-и-и-и».
Поэтому в маленькой кухоньке, тоже расположенной на первом этаже, подруга шустро отыскала сковородку и принялась жарить купленную на рынке картошку. Ибо ужин бутербродами по её словам – не ужин.
– Ты знаешь, что пропагандируешь нездоровый образ жизни? – приподняла я бровь, глядя на сковородку.
Запах, надо сказать, изумительный. Желудок сразу намекнул, что Машка в плане питания исключительно права.
– Салат я не делала, – буркнула она, усаживаясь на табурет и поправляя ворот рубашки. К вечеру всё же прохладно. – Поэтому бери помидоры и режь так. Хлеб не предлагаю, ты вечно от него пафосно отказываешься.
– Угу. А вино?
– Инка, ну ты плебейка! Вино к картошке!
– Тоже мне тут, госпожа из школы этикета, – буркнула я, принимаясь за еду и зажмуриваясь от удовольствия.
– Вино – на балконе! – скомандовала Машель. – И сигареты твои, с вишней. Сядем поуютнее, чтобы не глазели.
– Ага, – хмыкнула я, ловко разрезая помидор. – А то вдруг мама из Питера увидит.
Маша гордо промолчала, сделав вид, что увлечена ужином. Впрочем, долго молчать всё равно не получилось. Особенно после того, как мы всё же перебрались на балкон, прихватив красный мускатель. Точнее, называется он правильно чёрным, но, прочтя название на этикетке, мы почти сразу же его и забыли.