Продавец острых ощущений - стр. 20
Разговор с Альбертом получился прямо противоположный беседе с Аллой. Вот тут была целая гамма эмоций, которая обычно следует за сообщением о насильственной смерти близкого родственника. В первый момент Альберт растерялся. И это неудивительно, уголовный розыск по пустякам тревожить не станет. Затем, услышав, что речь идет о брате Валерии, моментально проявил обеспокоенность, не случилось ли с ним беды. Тоже вполне законный вопрос.
Услышав, что тот мертв, Альберт довольно долгое время не мог поверить в услышанное. Все повторял один и тот же вопрос: «Валеру убили? Вы сказали, Валеру убили?» И Гурову раз за разом приходилось давать утвердительный ответ. Чтобы сдвинуть беседу с мертвой точки, пришлось заставить Забиулина замолчать, а затем начать отвечать на вопросы.
О возможных проблемах, врагах или просто недоброжелателях брат Альберту не рассказывал. Они вообще мало общались. Раз в месяц телефонный звонок, и только. Валерий уехал из родного городка в восемнадцать и больше не возвращался. Их общая мать к тому времени отошла «в мир иной», а о биологическом отце Валерий вообще никогда не слышал. Так вышло, что мать прижила младшего брата неизвестно от кого, отец Альберта узнал об измене супруги и бросил ее, а ему, Альберту, тогда двадцатилетнему парню, пришлось взять на себя роль отца.
Когда растишь брата как сына, глупо рассчитывать на дружеское расположение последнего. Как выяснилось, проблема отцов и детей – не литературная выдумка. К восемнадцати годам отношения между Альбертом и Валерием совершенно разладились, и первый был даже рад избавиться от ответственности. Возможно, по этой причине он так и не обзавелся собственной семьей, хватило младшего брата.
Спустя несколько лет Альберт понял, что полностью порывать отношения глупо, и разыскал брата. Даже приезжал к нему в Москву. Повторно Валерий его не позвал, а Альберт напрашиваться не стал. В конце концов, ограничились телефонными переговорами и поздравлениями по особо торжественным случаям. При таком раскладе вести речь о каких-то откровениях не приходилось, так что помочь следствию Альберт ничем не мог.
Гуров спросил, приедет ли он на похороны брата. Тот ответил без задержки: разумеется, приедет, как можно не приехать на похороны единственного брата, к тому же того, которого ты растил с пеленок?
– Выезжаю прямо сейчас. До Читы сосед подбросит, он меня время от времени выручает. А там прямой авиарейс до Москвы. Не знаю, как встретит меня Аллочка, жена Валеры, но уж не выгонит же на улицу при таких обстоятельствах?
– Я бы на это не очень рассчитывал, – предупредил Гуров. – Во-первых, Алла сейчас не в Москве, а во-вторых, из беседы с ней я понял, что видеть вас она желанием не горит.
– Ладно, мне, главное, до Москвы добраться, а там что-нибудь придумаю, – проговорил Альберт.
– Если Алла не примет, приезжайте на Петровку, – предложил Лев, – вместе проблему решим.
– Спасибо за помощь, – поблагодарил Альберт и, наскоро попрощавшись, положил трубку.
От Минаева, проверяющего камеры в Гольяново, новостей пока не поступало. Возвращения Аллы и приезда Альберта ждать предстояло минимум до следующего дня, патологоанатом, занимающийся вскрытием Кадацкого, сразу предупредил, чтобы его не отвлекали звонками, так как работа предстояла нешуточная. «Будет что-то срочное – доложу сам», – заявил он, так что все, чем мог на данный момент заняться Лев – это ждать и размышлять. Зато уж на размышления времени оказалось предостаточно.