Проданная - стр. 33

   Зато теперь зацепилась за сказанное.

   Стоило ли верить тому, что говорил этот человек?

   Судя по его порочности и испорченности, он мог выдумать все, что угодно! А, может, судил по себе. Может, он без заранее заказанных кабинок в кафе в девушкой и не приходит!

   Вовка что-то блеял о неземной любви всей жизни.

   О том, что ни на чем бы, конечно, не стал бы настаивать.

   Да, заказал ту чертову кабинку на всякий случай.

   Ну, а насчет таблетки…

   Это он Вику попросил для того, чтобы мои ощущения, если я все же соглашусь были яркими. Хотел, чтобы мой первый раз стал для меня особенным. Чтобы запомнился. Ну, и еще чтобы я не смущалась и не чувствовала себя зажатой.

   Вика вон, оказывается, сама со своим парнем этим все время пользуется. Сама ему подкинула идею.

   – Малыш, ну чего ты? Эти таблетки никак не влияют на здоровье и сознание! Это же не наркотик, строго говоря! Просто легкий возбудитель! Клянусь, я даже думать об этом бы не стал, если бы в нем была хоть какая-то опасность! И сразу бы остановился, если бы понял, что ты не хочешь… Но ты же хочешь, правда же, малыш? Мы ведь уже говорили с тобой об этом…

   А я смотрю на него и даже как-то смешно становится.

   Мой первый раз – и с ним?

   Не спорю, я об этом думала, и мы и правда даже как-то говорили об этом.

   Но…

   Его прикосновения кажутся теперь липкими. Ничего, кроме раздражения не вызывают.

   Все, вот все в нем не то! И как я раньше этого не понимала?

   Пальцы не те, губы вообще ни о чем, а глаза… Ничего нет в этих глазах, ни одной вспышки внутри не вызывают. И губам прикасаться неинтересно. Вот попытался поцеловать, но это как к штукатурке губами прижаться. Никаких ощущений. Только будто прилипло что-то к губам. И стряхнуть хочется.

   – Так и быть, Вова. Я не расскажу об этом отцу. И он не оторвет тебе то, с чем ты меня так жаждал познакомить, накачав той дрянью. Но имей в виду. Я больше никогда не должна тебя видеть. Ни в нашей компании тебя чтоб не было, ни возле дома чтобы не ошивался. Хоть раз увижу, хоть однажды еще напомнишь о себе – считай, нарушил перемирие. Совершил преступление на испытательном сроке. Сам себе приговор подписал.

   – Софи, ну ты чего? Я же тебя люблю! Я не хотел ничего плохого! Правда!

   Еще и руки свои ко мне тянуть пытается. Совсем ненормальный. Клинически, похоже.

   – Не переживай, Вовчик, - хлопаю его по руке. – Мой отец организует тебе много секса, может, тоже даже таблеточку какую-нибудь выдаст. И драть тебя будут тоже по любви. Какие-нибудь здоровенные мужики, выступающие по мальчикам.

• Софи, ну ты что?

   На красивом лице читается искреннее изумление, обида и растерянность.

   – Как я мог хотеть тебе чего-нибудь плохого? Как ты могла так хотя бы подумать! Да я ведь тебя люблю! По-настоящему!

   Только одергиваю руку и поднимаюсь. Ухожу, даже не оборачиваясь.

   И лишь качаю головой.

   Верю, он и правда не задумывал ничего плохого. Ничем не хотел обидеть. Опозорить тоже наверняка и в мыслях не было.

   Вовку я знаю давно.

   И последний год он только и делал, что оббивал порог отцовского дома с букетами. Каждый раз пытался меня чем-то удивить. Ну, а когда я все-таки сдалась и решила попробовать с ним встречаться, на каждом свидании пытался придумать что-то необычное. Особенное. Запоминающееся.