Проданная - стр. 29
Диара смотрела на него и просто не могла вернуться к себе в комнату. А ещё так хотелось подойти и поправить эту выбившуюся прядь. Она, наверное, мешает ему. Прежде, чем она смогла себя остановить, девушка сделала пару шагов обратно, в комнату. И застыла. Что на неё нашло? Может быть, травы из этой микстуры обладают каким-нибудь посторонним воздействием? Иначе, как объяснить, что сердце у неё стучало неровно, а ноги словно приклеились к полу. Она не могла и не хотела отвлекать травника, который в странном волнующем свете свечей, казалось, сам источал свет. Но что она тогда тут делала?
А Эурелиус неожиданно открыл глаза одновременно переставая помешивать жидкость в котелке и удовлетворённо улыбнулся сам себе. Потом вдруг поднял голову и увидел её. Диаре показалось сначала, что он удивился, а потом она уловила в его взгляде отголосок какого-то другого чувства. Какого – она не смогла понять, но кровь вдруг прилила к щекам, заставив их гореть.
- Всё… всё получилось? – Заставила она себя выговорить.
- Да, кажется получилось, - кивнул он, удовлетворённо, потом помолчал немного и добавил уже с большей теплотой в голосе. – Всегда волнуюсь, когда готовлю по индивидуальному рецепту. Как в первый раз.
- А когда вы в первый раз приготовили что-то такое? – Диаре было действительно интересно. Она помнила, как отец в первый раз собрал из обычных шестерёнок, винтиков, шурупов и Небо ещё знает чего, механическую птицу, которая распевала простенькую песенку. Он был тогда в восторге, да и она сама радовалась не меньше, а потом и Эдмон. Мысли об Эдмоне заставили побледнеть. Яркие краски дня почему то погасли. Хотя какие яркие, если в этом доме всегда царит темнота? Правда сегодня эта темнота не казалась такой уж и беспросветной.
- Это было несколько лет назад, - живо откликнулся Эурелиус. – Я тогда ещё жил с отцом в нашем поместье. Мой отец был лучшим травником Империи когда-то. Он и учил меня. Под его руководством я сам сварил тогда микстуру для маленькой дочери нашей служанки. Это был мой первый раз, - он даже прикрыл глаза, вспоминая, а когда открыл вновь, голос его прозвучал неожиданно глухо. – А во второй раз у меня не получилось. И Сюзан не удалось помочь.
Диара застыла, поражённая выражением безысходности на его лице. Глаза потемнели, улыбка сменилась гримасой боли, а во взгляде сиял лёд. Она застыла, не зная, что ответить.
- Пойдём в сад, микстуру нужно остудить, - прервал неловкую паузу Эурелиус. Он опять выглядел самим собой, мрачным, взъерошенным и усталым. Словно ничего и не было. Вот только она не могла забыть.
Когда они так неожиданно после полумрака, царившего в лаборатории, очутились в саду, Диара не выдержала и закрыла глаза. Они слезились, привыкая к свету.
- Могу поделиться эликсиром, который облегчит адаптацию глаз к свету, - предложил Эурелиус, видимо, заметив её состояние.
- Лучше откройте окна в доме, - открыла глаза Диара.
- Мне легче работать в темноте.
- И обедать и завтракать и посетителей принимать? – Скептически спросила она. Почему то после разговора в лаборатории, скованность между ней и травником исчезла. Нет, она не забыла, что он всё ещё её хозяин, но появилось какое-то странное чувство, которому она затруднялась дать определение.
Но Эурелиус после недавнего откровения был необыкновенно молчалив. Он никак не ответил на её колкость, только сидел задумчиво на крыльце. Диара невольно подняла на него взгляд. На свету он выглядел ещё хуже, чем в полумраке дома. Бледное, почти серое лицо, тени под глазами, растрёпанные волосы и усталость, сквозившая в каждом жесте. Как будто дерево, которое давно сломалось, но каждую весну верно зеленеет побегами, цепляясь за жизнь, пришло ей на ум сравнение.