Проблема Спинозы - стр. 52

» в таких словах… – тут ван ден Энден принял театральную позу и стал декламировать Платона на греческом, а потом медленно перевел на латынь для Дирка и Бенто: – Не совестно ли вам за свое стремление обладать как можно большим богатством, репутацией и почестями, в то время как вы не заботитесь и не обращаете мысли свои ни к мудрости, ни к истине, ни к наилучшему возможному состоянию души вашей?

Договорив, ван ден Энден сменил позу и продолжил:

– Итак, имейте в виду, что ранние труды Платона отражают идеи его учителя, Сократа, а в позднейших работах, таких как «Государство», мы видим возникновение собственных идей Платона, подчеркивающих абсолютные стандарты для правосудия и других добродетелей в царстве метафизики. Каково представление Платона о нашей фундаментальной жизненной цели? Достичь высочайшей формы знания – и это в его представлении было понятие о «благе», из коего черпает свою ценность все прочее. Лишь тогда, говорит Платон, мы способны достичь эвдемонии – состояния гармонии души. Позвольте мне повторить это выражение: «гармония души». Его стоит запомнить; оно может весьма пригодиться вам в жизни.

После паузы ван ден Энден перешел к следующему тезису:

– А теперь давайте рассмотрим другого великого философа – Аристотеля, который учился у Платона около 20 лет. Двадцать лет! Запомните это, те из вас, кто хнычет по поводу того, что моя программа чересчур тяжела и продолжительна! В отрывках из «Никомаховой этики», которые будете читать на этой неделе, вы увидите, что Аристотель тоже имел устоявшиеся взгляды относительно того, что такое благая жизнь. Он был уверен, что она состоит не в чувственном удовольствии, не в славе, не в богатстве. Что же в действительности подразумевал Аристотель под нашей жизненной целью? Он считал, что эта цель – в осуществлении сокровеннейшей уникальной функции, которой мы обладаем. «Что это такое, – спрашивает он, – что отличает нас от прочих форм жизни?» Я адресую сей вопрос вам!

Теперь немедленного ответа у студентов не нашлось. Наконец один из них проговорил:

– Мы умеем смеяться, а другие животные – нет!

Его ответ вызвал у соучеников приступ хихиканья.

Другой сказал:

– Мы ходим на двух ногах.

– Смех и двуногость – неужели это лучшее из того, на что вы способны? – воскликнул ван ден Энден. – Такие глупые ответы принижают нашу дискуссию. Думайте! Каков главный атрибут, который отличает нас от низших форм жизни? – он вдруг повернулся к Бенто: – Я обращаю этот вопрос к вам, Бенто Спиноза.

Ни на мгновение не задумавшись, Бенто сказал:

– Я полагаю, это наша уникальная способность мыслить.

– Совершенно верно! И, следовательно, Аристотель утверждал, что счастливейший человек – тот, кто максимально использует данную функцию.

– Значит, высочайшее и счастливейшее из занятий – быть философом? – переспросил Альфонс, самый смышленый студент из греческого класса, раздосадованный молниеносным ответом Бенто. – Разве не своекорыстно со стороны философа утверждать подобное?

– Да, Альфонс – и вы не первый из мыслителей, пришедших к такому выводу. И уже само это наблюдение обеспечивает нам непосредственный переход к Эпикуру, еще одному важному греческому метафизику, который высказывал в корне иные идеи об эвдемонии и миссии философа. Когда через две недели будете читать отрывки из Эпикура, вы увидите, что он тоже давал определение благой жизни, но использовал совершенно другой критерий. Он много говорит об «атараксии» (