Про шакалов и волков - стр. 22
Час назад в кабинет пришел вальяжный оперативник Миша, и теперь они вместе изучали материал, силясь увидеть какую-то подсказку, в существовании которой Миша сильно сомневался. Мелькание на экране искаженного болью и ужасом лица, взмах рук, откинутая в бессилии голова со спутанными сальными волосами до плеч… Нет! Ничего… Люша бессильно обмякла на кресле, а Миша, шумно вздохнув, с остервенением почесал голову двумя руками – была у увальня такая экспрессивная привычка.
Именно этот жест опера заставил Люшу подскочить и рвануться к монитору с загоревшимися глазами:
– Увеличьте! Голову ее увеличьте… Ну, наехать можно на ее макушку?! – Шатова рубила рукой перед лицом Миши, в недоумении хлопающего глазами.
– Стоп! Прекрасно… Теперь дайте посмотреть мне ее голову на двух других включениях, – приказала Люша, щеки которой загорелись нездоровым румянцем.
– Да это просто… чудовищно, – пробормотала она, отшатываясь от экрана. Поднявшись с кресла, сказала категорично:
– Немедленно проводите меня к вашему руководству…
Через шесть часов, глубокой ночью, следуя инструкциям похитителей, отец Оли приехал в подмосковный поселок, где уже притаилась группа спецназа. Операция прошла молниеносно. После дождя проселок развезло, и двое парней, а правильней сказать – мальчишек, в масках из вязаных синтетических шапок лежали вниз лицом, в наручниках аккурат в центре непролазной лужи. Опергруппа проводить необходимые следственные действия не торопилась.
– Пусть полежат малек, подумают… – глядя на поверженных шантажистов, махнул рукой полковник Соболев – мужчина высокий, грузный и основательный. Он оставил задержанных на попечении группы захвата и сел в машину к банкиру Молчанову: отец прижимал к груди свою драгоценную дочь, которая то плакала, то истерично смеялась.
– Ну что, поговорили откровенно, Виктор Павлович? – испытующе глядя на Ольгу, спросил полковник.
– Да вот что-то… – гладя Олю по голове, растерянно пожал плечами Молчанов.
– Ольга, я хочу вам задать прямой вопрос. На него все равно ответят через пять минут ваши друзья… Когда вы задумали это изуверское преступление?
Оля, дернувшись в отцовских руках, с негодованием воззрилась на следователя.
– Раскаяние смягчит вашу вину, – сурово погрозил полковник пальцем и, болезненно скривившись, тихо произнес: – Маму-то пожалейте. Она, как-никак, под капельницей, в предынфарктном состоянии.
– Папа, он врет! Блефует! От беспомощности, – зашипела Ольга, лицо которой исказилось в злобной гримаске. Отец выпустил ее из рук, непроизвольно отшатнулся, с отчаянием пробормотав:
– Но у тебя действительно чистые волосы у пробора… Шампунем пахнут…
На следующий день Юлия поджидала у подъезда своего дома водителя, который намеревался привезти для нее некое вознаграждение от Молчанова, хотя гонорар за работу был выплачен накануне сполна. Но Виктор Павлович настаивал на «благодарности» категорично.
И вот около Люши остановился новейший «мерседес-купе» красного цвета. Водитель банкира оказался лощеным красавцем средних лет: он вышел из-за руля, будто покинул заседание совета директоров какого-нибудь несусветного холдинга. Не представившись и скупо улыбнувшись, мужчина протянул Люше… ключи от машины:
– Это был подарок Оле от папы на восемнадцатилетие. Не сложилось… Завтра помощница Виктора Павловича подвезет все необходимые документы на ВАШУ машину.