про любовь - стр. 10

– Я знаю, что такое терять. – Произношу я. – Мои соболезнования. Нужно продолжать жить, но часто на это уже не ни сил, ни смысла.

В этот момент вовзращается медсестра. Она освобождает от системы, как обычно, сначала Михаила, потом меня. Справляется о нашем самочувствии.

– Вы какой-то бледный. И пульса у вас нет. – Пугается она, глядя на своего пациента. – Как вы? Живой?

– Кажется, умер. – Пытается шутить он.

– Мне нужно вам давление измерить. И сатурацию. Вы же после инфаркта. И должны держаться. Не нервничать. Вы чего? – Продолжает она с беспокойством в голосе.

– Все нормально. – Успокаивает ее он.

Одевшись и приведя себя впорядок, я решаю зайти в буфет по традиции. Но понимаю, что у меня пропал аппетит. Признание Михаила набатом звучит в моей голове.

– Вы тоже не уходите пока. – Тревожно останавливает меня медсестра. – Ожидайте в коридоре. Не подскакивайте сразу. Выглядете вы как-то странно.

– Хорошо. – Послушно отвечаю я и выхожу из кабинета.

И бросаю взгляд на окно. Снова идет снег. Пушистый. Невесомый. Кружащиеся крупные снежинки хочется поймать на варежку, как в детстве. А потом упасть на снег и барахкаться в нем с удовольствием. И вернуть себе безмятежность!

Нужно снова прогуляться в парк, решаю я. Свежий воздух мне необходим. Как и новые приятные впечатления. Чтобы разогнать эту невыносимую тоску.

В парке немноголюдно. И тишина кажется неестественной. Я так долго пыталась ее найти, а теперь чувствую себя одиноко среди огромных деревьев, от которых кружится голова, когда смотришь на них снизу вверх.

В ушах у меня стоит хруст снега – я пробираюсь к кормушке, чтобы покормить птиц. Они щебечут красиво, и это должно успокаивать.

Но я слышу отголоски трагедии, которая отпечаталась во всем существе Михаила. И начинаю дышать, как учили меня психотерапевты. Делая выдохи как будто через трубочку. И опасаясь панической атаки.

Меня немного отпускает накатившая тревога, когда я высыпаю зерно пернатым – мне нравится быть полезной. Именно поэтому я всегда поддерживаю бездомных животных. В моей сумочке припасены пакетики с кормом для кошек или собак.

Пока я вовлекаюсь в процесс заботы о снегирях и синичках, немного погружаюсь в свои воспоминания. Чувство вины усиливается – я не смогла уберечь своего сына от несчастного случая. Он выпал из окна. Это был особенный ребенок, рожденный вопреки страшным прогнозам врачей. Как и его сестра-близнец Зара. Которую я отдала чужой женщине, поставив подпись в документах на отказ от ребенка.

Тогда я была не в себе. Но это меня не оправдывает. Зара пропала в чужой стране. И я не смогу себя за это простить.

– Так вот вы где! Какое совпадение! – Слышу я за спиной такой знакомый голос.

Повернувшись, я сталкиваюсь взглядом с Михаилом. Глаза его, синие, как безупречное небо, это глаза мужчины, прошедшего через самый настоящий ад.

Только сейчас я замечаю, как удивительно они напоминают глаза моего сына Захара. Такие же прозрачные, почти хрустальные, с какой-то необратимостью в них.

Вся рослая фигура Михаила становится какой-то неживой, сломленной, осунувшейся. Но он изо всех сил держится.

– А я искал вас в буфете. – Добавляет мой новый знакомый.

– Сегодня нет аппетита. – Зачем-то оправдываюсь я.

– Какая странная тишина. Не находите? – Спрашивает почти по слогам Михаил, продолжая смотреть на меня завороженно. – Вы....вы…ты … так похожа на Басю. Моя дочь Бася. Она была копией Сони. Жены. Была, увы…