Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #4 - стр. 4
Получалось по-разному. Одним – слишком мало, другим… да тоже мало. Просто больше, чем первым. Что бы люди не говорили, но умирать не хочет никто, ни при каких обстоятельствах. Все хотят жить, и как можно дольше. Потому жизни всегда не хватает.
– Красиво, – задумчиво протянул Швец. – Где ещё на такое посмотришь? Разве что в музее, но там всё воспринимается как-то проще, скептичнее, мимоходом. Глянул – и забыл, шаг – и следующий экспонат. Одно плохо. Долго тут не погуляешь. Давит.
Сергей был полностью согласен с другом. Царящая вокруг атмосфера скорби начинала действовать на нервы и он уже втайне успел пожалеть о том, что предложил эту прогулку.
Неподалёку зазвучал очередной оркестр. Торжественно, мрачно, со знанием дела. Видать, чья-то родня рвала шаблоны, раскошелившись на более-менее приличных музыкантов.
– Посмотри, – Антон сосредоточенно всматривался куда-то в сторону, туда, где располагались вторая, третья и так далее линии могил. – Никогда бы не подумал…
Заинтересовавшись, Иванов проследил за взглядом друга и почти сразу заметил вдалеке нечто белое, с желтизной. Из-за высоченных, гораздо выше человеческого роста, памятников в изобилии расставленных на соседних, не менее престижных аллеях, нормально разглядеть ничего не получалось. Явно статуя… Виднелась лишь рука с букетиком цветов и немного верха головы с накинутым на неё покровом.
– Пойдём, посмотрим, – шёпотом, точно мог спугнуть здешних обитателей, предложил Сергей.
– Угу, – отозвался Швец, поворачивая к небольшому, узкому проходу между двумя коваными оградками, ведущему как раз в нужную сторону.
Привлекшая напарников статуя оказалась на третьей линии от центральной аллеи и разительно выделялась среди прочих надгробий, к слову, тоже изысканной работы и изящества.
Это была созданная, именно созданная, а не вытесанная или сваянная, из белого мрамора женщина. В полный рост, худощавая, пожилая, в простеньком платьице и туфлях-лодочках. На голове точно платок накинут. Невесомый, чуть трепещущийся складками на мнимом ветру. В правой руке – полуопущенный букет, левая просто расслабленно смотрит вниз. Взгляд направлен на собственные ноги, точно она смутилась. Издалека казалось: позови – и щёки статуи порозовеют, словно у живой.
Инспекторы при виде такой красоты напрочь позабыли о своих намерениях уйти и не смогли отказать себе в удовольствии рассмотреть истинное произведение искусства поближе, во всех подробностях, однако шедший первым Антон внезапно остановился, как вкопанный. Сергей едва не влетел ему в спину.
До памятника оставалось метров двадцать.
– Ты чего? – возмутился Иванов.
– Там человек, – негромко сообщил напарник, взглядом указывая на заинтересовавшую их могилу.
У края площадки со статуей действительно стояла невысокая, худощавая женщина в тёмном, по фигуре, пальто, изящных туфельках и широкополой шляпке.
Неизвестная выглядела очень ухоженно, дорого, во всём её виде ощущался то самый, непоказной лоск, который не купить никакими деньгами – его можно или иметь от рождения, или добиться годами оттачиваемых манер и жестов.
Наиболее точно незнакомку можно было описать всего двумя эпитетами: холёная и породистая.
Подчёркивали такие выводы и её гордая осанка, и волевое, весьма симпатичное лицо из разряда «вне времени» – гладкое, без единой морщинки, с явно профессиональным макияжем; и чуть презрительно скошенные уголки губ.