Призыв – дело серьезное. Огонь моих крыльев - стр. 16
Арес одобряет выбор и напитывает кристалл светлой магией под завязку.
– Носитель не выдерживает, – морщится Жак, когда осколки уже трех образцов усыпают стол и противно хрустят под ногами.
Буч и Йокко наводят относительный порядок, пока мы хмуро наблюдаем за ними и думаем.
– Есть идея! – вдруг вскидывается Гас. – Если предположить, что носитель – это мертвое тело, которое нужно оживить при помощи светлой энергии и при этом не разрушить, можно попробовать сделать вот так…
У нас выходит обуздать светлую магию Ареса при помощи описанных некромантом техник, но и этого недостаточно. Приходится поломать голову, прежде чем мы с Гейл соображаем совместить основу проклятий иссушения и мои формулы по расчету магической энергии, необходимой для переноса живых тел. Задачка не из легких, но нам удается создать совершенно новое и уникальное защитное плетение, а спустя еще полчаса Жак с гордостью кладет перед нами на стол три образца.
– На Ирис тренироваться не позволю, а мне ничего не сделается, – Арес вызывается испытать спас-амулет первым.
Прихватив один камень со стола, светлый исчезает раньше, чем кто-то успевает возразить. Впрочем, спорить с ним никто и не собирается. Особенно я, как самое заинтересованное лицо. Через минуту Арес появляется перед нами снова.
– Работает! – расплывается он в широкой улыбке.
– Работает! – орем хором.
– Это точно не ты сам? – интересуется у него подозрительный Жак.
Если честно, я тоже не до конца верю, что у нас получилось.
– Точно, Бледный. Можешь, сам попробовать и убедиться, – предлагает светлый.
Некромант берет со стола второй камень и демонстративно выходит за дверь, а через несколько минут появляется посреди нашей гостиной, ошарашенно моргая.
– Демоны хаоса! Я перенесся сюда прямо из собственной спальни! – восклицает он.
– Гейл… Гейл, мы это сделали! – Жак Даманн крепко целует проклятийницу прямо в губы.
Ошалевшие, мы обнимаемся и радостно делимся впечатлениями, пока во внезапно наступившей тишине не раздается храп. Переутомившийся Рыжий отключается прямо на слишком маленьком для него диване. Согнутые колени ведуна трогательно свисают над краем, а под голову он совсем по-детски подложил ладошки. Вряд ли ему удобно, но на его лице царит безмятежная улыбка.
Решив последовать этому весьма заразительному примеру, прощаемся и разбредаемся по комнатам, обнаружив, что уже глубокая ночь. Последний экземпляр спас-амулета я забираю с собой.
– Ир-р-рис! И-и-р-р-рис? – нежно поет ворон, разрушая какой-то на диво приятный сон. – Вставай!
Скажете, бред? Да чтобы ворон и нежно пел? Но мой фамильяр – темный дух, который может принимать любой облик. Образ экстравагантного ворона не более, чем блажь, но предпочитает Птиц именно его.
Нехотя разлепив веки, вижу черный с алым отблеском в глубине зрачка выпуклый глаз на расстоянии ладони. Хриплю:
– Птиц, если ты снова разбудил меня на час раньше, чем нужно, я за себя не ручаюсь!
Мой голос от недосыпа звучит похуже вороньего карканья. Намного. Если бы кто-нибудь сейчас вздумал устроить между мной и Птицем соревнование на благозвучность, победила бы точно не я.
– Не на час. Всего-то на полчасика, – оправдывается несносный фамильяр. Поднимайся, лентяйка, тебе еще бр-р-раслет делать!
На всякий случай Птиц неуклюжими прыжками, точно гигантский воробей, перебирается на подоконник – подальше от меня. Деловито прохаживается там совершенно по-птичьи.