Призраки Иеронима Босха - стр. 37
– Разве мужчины бывают ведьмами? – удивился Гисберт ван дер Вин. – Сколько слышал, только женщины этим занимаются.
– Тьфу, тьфу, тьфу, отыди нечистый дух! – начала плеваться вокруг себя служанка. – Мужчины-ведьмы называются колдуны, и среди башмачников их, скажу я вам, полным-полно! Еще среди портных бывают, но эти вообще дурные люди, ибо крадут обрезки тканей, а потом шьют из них пестрые наряды для шутов и шутовских обезьян и прочих зверей, тьфу, тьфу, тьфу!
– Хочешь сказать, дочь моя с первого взгляда влюбилась в башмачника из Маастрихта? – не веря своим ушам, переспросил глава пятой камеры редерейкеров.
– Тьфу, тьфу, тьфу! – не унималась служанка. – Храни нас, Пречистая Дева!
– И теперь она этого башмачника увидела на городской площади?
– Прямо посреди рынка, – подтвердила служанка.
– И он ее похитил?
– Да какое там! Это она как схватит его за руку! Где это вы, говорит, пропадали, мой любезный суженый? Я уж вас жду-пожду, чуть было замуж не вышла, а вы в дальних краях бродите?
– Тьфу! – плюнул тут и Гисберт ван дер Вин. – Сама ему так и сказала?
– Да!
– И за руку сама схватила?
– В точности так и было.
– И за собой потащила?
– Да провалиться мне в ад, если все не так случилось!
– А ты-то где была?
– Так погналась за ними, но споткнулась и разбила голову. Гисберт Тиссен, да хранит его святой Лука и все остальные святые, прописал мне микстуру за два стювера, вот извольте оплатить…
– А он-то почему за ними не погнался? – продолжал допытываться Гисберт ван дер Вин.
Служанка поморгала, как курица, а потом вздохнула:
– Я так думаю, хозяин, дело все в том, что господин Гисберт слишком рассудительный человек. Он и рассудил, что Аалт побегает да вернется. А я вам точно говорю: не вернется она. Кто так бежит, тот назад не оборачивается. Это как с плугом: руку на плуг положил – и пошел пахать только вперед. Назад уж дороги не будет. В Писании вся правда написана, и потому не видать нам больше нашей ласточки. Улетела вместе со злым колдуном, с башмачником из Маастрихта.
– Нет уж! – объявил глава пятой камеры редерейкеров. – Я этого так не оставлю.
И, взяв трость, отправился в ратушу.
Городская стража была поднята на ноги незадолго до момента, когда колокол Святого Иоанна отзвонил последний час. Везде топали сапоги и гремели алебарды – нет от них спасения. В тесных переулках, правда, стражникам было не протолкнуться: повсюду их хватали за рукава горожане и допытывались: что такого случилось? На самом деле, все боялись пожара. Поэтому несколько раз из верхних окон на стражу выплескивались ведра воды. Стражники, все понимая, нимало не обижались: никому не хотелось повторения того, что случилось семь лет назад. А лишнее ведро воды в такой ситуации никому не повредит. Вот так все рассуждали.
Аалт бежала и бежала, вихляя из переулка в переулок, а Петер и Йоссе бежали вслед за ней. Плохо было то, что оба они совершенно не знали Хертогенбос, а Аалт была девушкой из высшего сословия, потому не разбиралась в здешних злачных местах и темных углах; гулять-то она гуляла, но только по главной площади и перед собором, и иногда немножко по улицам, отходящим от собора, но совсем недалеко.
Поэтому они не знали толком, куда бегут, и несколько раз возвращались к одному и тому же месту.
Наконец они устали и остановились у маленького колодца, чтобы перевести дух.