Призраки графской усадьбы - стр. 9

На терраске еще не отдышались, а Галка уже прибежала.

– Я почему-то так за вас волновалась, – сказала она.

– Еще бы! – вздохнул Миха. – Это не музей, однозначно. Это какое-то бандитское гнездо. С призраками…

– Это еще не все, – перебил его Колька. – Дверь-то в музей не заперта была.

– Это как? – Миха разинул рот.

– Вернее, она была закрыта на засов.

– Какая нам разница?

– Сообрази, – посоветовал Колька. – Попробуй.

– Значит, кто-то посторонний заперся в музее, – заключила Галка. – Изнутри.

– И ему кто-то НЕ посторонний отпер двери! – добавил Костик.

– Вот именно, – кивнул Колька. – Темные дела там творятся.

– Кто же это был? – задумалась Галка. – Вы не разглядели его?

– Темно было, только луна светила.

– Вроде в пиджаке, – стал припоминать Костик. – По-моему…

– И в штанах, однозначно, – перебил его Миха.

– Кажется, в таком… в клетку.

– В клетку! – завопил Миха. – А то, что нас какой-то железный истукан чуть не стоптал, – забыли?

– И мне показалось, что в клетку, – добавил Колька, не обращая внимания на его панику. Казалось, Колька был так спокоен, потому что догадывался, какой такой истукан гремел доспехами по залу. – Давай, Костик, покупай себе красивый чемодан и вселяйся в гостиницу. Иначе мы в этом деле не разберемся.

Костик вздохнул. А Миха посмотрел на него с сочувствием.

Граф – это не кличка. Граф – это дворянский титул. И когда Владика Голубеева называли Графом (чаще всего в насмешку), он бывал отменно этому рад. И страшно гордился. Безо всякого, правда, на то основания. Потому что граф из Владика никак не получался. Ну не было в нем никакого дворянского благородства. Был он откровенно глуп и заурядно ленив. И ничего у него в жизни не ладилось: школу окончил плохо, в институт не поступил, с работой тоже не получалось – отовсюду его гнали из-за неумелости, глупости и лени. Тем не менее Владик считал себя человеком исключительным из-за своего дворянского происхождения, о котором ему все время напоминала его бабушка. «Бабенька», как называл ее Владик с детской поры.

Впитав ее наставления, Владик так и не понял, что дворянство – это прежде всего честь и отвага, беззаветное служение Отечеству, готовность защитить его своей шпагой от любых бед. Даже ценой собственной жизни. А бедный Владик считал, что титул, благородное происхождение – это богатство, слава, исключительное положение среди тех, кто похвастаться этим не может.

– Ты, Владислав, совсем не достоин своих предков, – нудила «бабенька». – По-французски не говоришь. Танцевать не умеешь. К фортепьяно не присаживаешься. Никаких в тебе аристократических талантов.

– Главный талант, бабенька, – важно отвечал Владик, – это деньги. А вот их-то и не хватает моему благородию.

– Ты, Владислав, должен всегда помнить о своем происхождении. Гордиться голубой кровью и белой костью.

Но толку от этих «белых кровей и голубых костей» Владику никакого не было. До той поры, пока однажды бабушка не рассказала вдруг в припадке ностальгии семейное предание. Рассказала не просто, а на ухо своему балбесу внуку.

И по мере того, как она говорила, Владик все шире раскрывал глаза. И рот.

Вот тут-то он и понял, что может стать настоящим графом – богатым и независимым. И презирать остальных людей уже не исподтишка, а на полном основании.