Призрак заброшенных труб - стр. 15

Эх, умеет сестра быть убедительной. Я бы до утра слушала жалобы Ольги, утешала, мямлила и оправдывалась. В конечном итоге, меня бы назначили виноватой в ссоре, возненавидели бы и прекратили общение. Я зевнула, завернулась в теплое одеяло и уснула.

Утро началось, как всегда, с вопля Мирославы:

– Подъем! Хватит дрыхнуть, семь часов!

Я кое-как сползла с кровати и пошлепала в ванную. Как типичному представителю племени сов, мне трудно просыпаться в такую рань. До обеда мозг пребывает в спячке, и я совершенно не понимаю, почему все утверждают, что это самое продуктивное время. Лично у меня оно длится с 12 дня до 3 часов ночи.

– Тебе кашу или бутерброд? – крикнула сестра из кухни.

– Не знаю, – промычала я в ответ. – Наверное, выпью только чай.

Душ слегка взбодрил, и я вышла уже более свежей и сообразительной. Гриша сосредоточенно намазывал маслом кусочек хлеба. Его лицо приобрело синевато-фиолетовый оттенок, щеки достигли уровня переносицы и слились с ней, а глаза еле выглядывали из-под век, как у сытого хомяка.

– Больно? – сочувственно спросила я.

– Жить можно, – оптимистично заявил брат.

– Колька прибегал с утра, вкатил новую порцию анальгетика и намазал мазью от отеков, – пояснила Мира.

– Только теперь даже не знаю, как поступить с работой, – вздохнул родственник. – Чтоб взять больничный, нужно идти в поликлинику, а там живо сообразят, что я не о дверь стукнулся, и пристанут с расспросами. Сейчас позвоню в лабораторию, скажу, что маюсь расстройством желудка.

Я быстро съела тарелку овсянки, залила ее горячим чаем, оделась, накрасилась, схватила папку и помчалась в институт. До начала первой пары оставалось три минуты, когда я спешно сдала пальто в гардероб и помчалась по коридору, приглаживая на ходу волосы.

– Ярополова, куда несешься? – удивленно спросил декан, выглядывая из-под очков.

– На живопись, – ответила я, не сбавляя скорости. – Здрасьте, Витольд Борисович.

– Стой, у вас с сегодняшнего дня музейная практика. Вчера же куратор говорил, чем вы слушали? Сначала Алиса пришла, теперь ты.

– О, не-е-ет! – простонала я и привалилась к стене.

У нас в ходу два вида практики: музейная и пленэр. Последний – сплошное удовольствие: две недели никаких занятий, можно встать к полудню, часам к двум прибыть в парк или кафе, порисовать со всей группой, что под руку попадется, и вернуться домой. А в музее изобразительных искусств с девяти до пяти нас нещадно эксплуатирует местная директриса. Целый месяц мы заполняем карточки с описанием экспонатов, верстаем каталоги, формируем экспозиции, делаем афиши для выставок и проводим экскурсии.

– Давай-давай, – подбодрил декан. – Через неделю Гойю привезут, нужно все подготовить.

Я уныло поплелась на остановку. Ну вот, теперь придется тащиться через весь город в храм искусства, а ведь мы с Мирой собирались нанести визит Александре Меркуловой.

Я позвонила сестре, надеясь, что в данный момент она не скачет по рингу, бросив телефон в раздевалке. К счастью, она ответила.

– Мира, у нас музейная практика, теперь мне придется до вечера торчать на улице Пушкина, домой доберусь не раньше шести.

– Ну вот и прекрасно, – не расстроилась она. – Съездишь к блогерше сама: тебе удобнее поймать там маршрутку. А я побеседую с Израновым – сэкономим время.