Призрак в кривом зеркале - стр. 21
Пока они шли по дороге, Макар заметил, что его спутница слегка прихрамывает.
– Ксения Ильинична, что у вас с ногой?
– Разве мы не перешли на «ты»? – Она повернулась к нему, весело уставилась своими прищуренными глазищами, которые на ярком солнечном свету казались не карими, а рыжевато-желтыми. Перепачканный мокрый плащ Ксения сбросила и осталась в джинсах и тонкой черной водолазке.
– Перешли, – не стал спорить Илюшин, твердо решивший обращаться к ней на «вы» – отчего-то ему нравилось произносить ее имя в сочетании с отчеством: все вместе звучало так, словно имя было ей на вырост. – И все-таки, что с ногой?
– Ушибла, когда упала на дорогу. Ничего страшного, скоро пройдет, тем более что идти недалеко. Кстати, я не спросила, где ты остановился.
– В пансионате Шестаковой.
– А, знаю, там по соседству живет один из моих пациентов… Все, мы пришли.
Одноэтажный кирпичный дом пятью окнами смотрел на улицу, где остановились перед калиткой Макар и Ксения. За домом находился небольшой участок, резко уходивший вниз: в этом месте склон становился особенно крутым, превращаясь в ложбину, густо засаженную кустами и деревьями.
Девушка откинула щеколду и прошла по дорожке.
– Родители на работе, – сказала она, обернувшись к Илюшину. – Я тебя познакомлю с другими членами семьи.
– А есть и другие члены семьи? – Макар изучал странное сооружение слева от дома – похоже, перед ним была большая клетка. – Вы же говорили, что живете только с родителями.
– Проходи, – вместо ответа сказала Ксения, отпирая дверь и включая свет в темной прихожей, где возле порога в рядок выстроились разноцветные пары мохнатых тапочек: красные, зеленые, синие и желтые.
Макар зашел внутрь, нагнулся, чтобы снять кроссовки, и замер. Из комнаты навстречу ему бесшумно шагнул огромный черный кот, глянул недобрыми желтыми глазами, уселся на коврике в метре от Илюшина. Морду кота под левым глазом наискось перерезал белесый шрам, половины правого уха не хватало – вместо нее топорщились вверх короткие черные волоски. Густые белые усы стрелами торчали из шерсти. Вид у кота был устрашающий.
– Лютик, это Макар. Макар, это Лютик, – сообщила Ксения, влезая в красные тапочки и подкидывая Макару зеленые. – Будьте знакомы.
– Лютик? Как цветок? – уточнил Илюшин.
– Если полностью, то Люцифер. Но он у нас ласковый, добрый…
– Ласковый и добрый… – эхом откликнулся Илюшин, не сводя глаз с насупленной вытянутой морды, больше напоминавшей рысью, чем кошачью. О рыси заставляли вспомнить и выраженные кисточки на ушах, и широкие крепкие лапы. Кот смотрел на Макара высокомерно и с неприязнью.
– Ванная комната в конце коридора! – раздался голос Ксении откуда-то из дальних комнат. – Я пока разогрею рассольник, а ты мой руки и приходи на кухню!
– Мне разрешили помыть руки и пройти на кухню, – объяснил Илюшин коту, чувствуя непреодолимое желание отчитаться перед ним в своих передвижениях по дому. – Ничего, что я в чужих тапочках?
Кот мигнул одним глазом. Второй глаз так и смотрел на Макара не моргая, точно стеклянный. Затем Люцифер вытянул вперед черную как сажа лапу, за ней – вторую, изогнулся в спине и издал негромкий курлыкающий звук – то ли мяуканье, то ли мурлыканье.
Будто по сигналу, поданному предводителем, из той же комнаты беззвучно выскользнули три тени: Илюшин опомниться не успел, как вокруг него сидели, ходили и лежали три кошки, очень похожие на Люцифера строением морды и размерами. Только глаза у них были длинные и зеленые, как виноградины. Одна, полосатая, без стеснения поднырнула под руку Макара, присевшего на корточки, потерлась пушистым загривком о рукав его свитера. Вторая улеглась, развалясь, надменно поглядывая то на гостя, то на черного кота; третья, самая пушистая, грациозная и длинная, запрыгнула на полку, где лежали ключи и расчески: полка скрипнула и прогнулась под тяжестью зверя.