Призрачный мой дом - стр. 8

– И все же, я не понимаю! – не выдержал, как обычно, первым Захарий Львович. Он оттолкнул от себя рабочую тетрадь, которую делал вид, что читал внимательно, и, откинувшись на спинку, развернул стул к центру зала.

– Что вы не понимаете, Захарий Львович? – чтобы удерживать импульсивного Дукшта-Дукшицу хоть в каких-то рамках, Лукьяныч обратился к старому приятелю на «вы».

– А ничего я не понимаю! У меня в голове просто не укладывается! Вся эта история. Это что же получается? Воинскую часть обокрали? Штаб ограбили? Ерунда какая-то. А что взяли? Секретный блок взяли и файлы с компьютера скачали. Это, я вам доложу, ни черта не ограбление. Это…

– Диверсия!

– Верно, диверсия это, – Дукшта-Дукшица кивнул высказавшемуся Хостичу. – Классическая шпионская операция. И произошла она, между прочим, не в романе какого-то там Ле Каре, а здесь, у нас. А это значит, что без участия кого-нибудь из присутствующих не обошлось.

Он обвел пальцем по кругу, поочередно указывая на всех находящихся в зале.

– Львович, ты все-таки как-то не очень… Не драматизируй раньше времени.

– А зачем юлить и самих себя обманывать? Легче-то от этого не станет. Те ребята, которые это дело раскручивают, вопросы поставят правильно, будьте уверены. И прямо в лоб. Каждому. А отвечать придется каждому за себя. Поэтому, я считаю, между собой нам лучше все говорить, как есть, называя вещи своими именами. Операция эта, как мне представляется, готовилась тщательно, вне всякого сомнения, и, я уверен, без определенного слива информации здесь не обошлось. Не мог кто-то посторонний, человек с улицы, все равно, что с другой планеты, это обстряпать. Ну, сами посмотрите, все на тонкого прошло, по ниточке, по лезвию бритвы. Ни на полминуты раньше, ни секундой позже. Знали досконально что, где и когда.

– Знали, за чем шли…

– Именно!

– И что же это значит? Договаривайте, раз уж начали.

– А ничего хорошего для нас. Это означает, что здесь, среди нас находится, или – осторожно, чтоб не нагнетать – может находиться предатель. Враг. Как минимум – пособник. Сам не участвовал физически, это тоже понятно, но посодействовал в планировании, сто процентов. Чем смог, тем и помог. Я так считаю.

– То есть, ты хочешь сказать, что кто-то из нас… Ну, и кого же ты подозреваешь?

– А никого! У нас же у всех алиби, мы вместе все на собрании были. Ситуация такова, что должен подозревать каждого. И я подозреваю, честно признаюсь, всех – кроме себя самого. Лишь про себя единственного я знаю все, себе доверяю полностью и поэтому могу сказать, даже гарантировать, что к этому делу не причастен. Чист я! За Владимира Лукьяновича еще могу поручиться, начальника нашего. Вам я верю, как себе, а вот про других – не знаю…

Подтверждая свои слова жестом, Дукшта-Дукшица поднял руки открытыми ладонями перед собой, – будто индульгенцию продемонстрировал.

– Какой вы, Захарий Львович, благожелательный, однако, приятно с вами общаться, ей Богу! Проблема в том, что ровно то же самое каждый из присутствующих может сказать про себя, – возразил ему Лукьяныч. – И про вас, кстати, тоже.

– Это верно, – согласился Дукшта-Дукшица. – Но кто-то один обязательно солжет.

– Возможно, возможно… Как же, по-вашему, события будут развиваться дальше? Ваш прогноз…

– Боюсь, что ждут нас трудные времена. И камеры слежения здесь точно повесят, как вы, Владимир Лукьянович, и предсказывали, вот увидите, дойдет и до этого. Сначала нас, а потом – камеры. А если кто-то переживет события и к тому времени еще останется здесь, и вообще, тот попадет на пленку. В кино, в историю. А я лично, как Дахно сказал, поеду на медведей охотиться, в тундру. А то и в Особый Легион. Плевать…