Признанию взамен - стр. 13

Рука Новикова потянулась к пачке.

– Зараза! Куда она её подевала? – выругался мужчина, не найдя в баре зажигалки. Не найдя же нужного предмета ни на кухне, ни в гостиной, где часто зажигали свечи, ни в дрессинге, где зажигалка тоже всегда лежала, мужчина вышел с сигаретой на крыльцо дома и огляделся по сторонам. Со временем загородный дачный посёлок превратился в элитный подмосковный микрорайон. Тридцать пять километров от столицы считались близкой удалённостью. Ошалевшие от гари и шума москвичи за дачу принимали даже то, что покупалось в радиусе ста километров и выше. С высокого крыльца и в тумане слева вырисовывались очертания крыши углом, какая раньше была у всех дачников. Впервые за многие годы Новиков стал разглядывать чужой двор. Приехав издалека и поздно, теперь соседи наверняка спали, как большинство людей в посёлке. Новиков пошёл к столу для курения.

– Что за напасть, – удивился Александр, не найдя, что ищет и на террасе. Кричать и злословить было для него также непривычно и непросто, как для кого-то говорить тихо и не ругаясь. В стране сегодня процветало скорее обратное: матом не бранились, на нём разговаривали. Раздражаясь, что теряет время, мужчина повернул обратно к кухне, но уже у входной двери услышал на улице мужской голос. С тяжёлым скрипом несмазанных петель при повышении интонации, и с протяжными гласными в ударных слогах, он показался хорошо знакомым. Было понятно, что человек разговаривает по телефону. К тому же курит, ибо в свежесть утреннего воздуха прорвалась лёгкая табачная лента. Не подумав о том, как выглядит в халате и домашней обуви, Новиков спустился с крыльца и, продолжая удерживать сигарету во рту, пошёл к воротам. Раскрыв их, он замер:

– Серёга? – Лохматый, с проблесками лысины по центру головы и сединой на висках, довольно полный в животе и на уровне подбородка и скрюченный, сосед никак не выглядел однолеткой.

– Саня? – Мужчины изучали друг друга. Первым из ступора вышел Белецкий. Отключив телефон, он подошёл и подсунул под нетерпеливую сигарету пламя зажигалки. – Дыши глубже.

– Спасибо, – улыбнулся Новиков и продолжил беззаботно, словно виделись недавно. – Знаешь, у меня однажды с таким советом вышла почти юмористическая история. Шёл на работу, вижу возле входа стоят молодые девчонки, курят. Я, вот как ты, пожелал: «Глубже, девчата!» А мне одна в ответ: «Глубже, это актуально для вас, дяденька, а для нас важнее, чтобы было чаще и ритмичнее».

– Весело работаете, – захохотал Сергей. Смех у него остался тоже, как в юности – раскатистым и глубоким. – И чем история закончилась? Ты проявил себя?

– Конечно. Взял эту хохмачку к себе секретарём.

– Зачем? Дома ритма не хватает? – Тот, кто не знал их истории, никакого сарказма в словах Белецкого не заподозрил бы, но Новиков напрягся.

– Дома, Серёга, мне хватает ровным счётом всего. Чего и тебе желаю, – завершил Александр разговор с намерением уйти. Но сосед остановил:

– Ладно, Саня, не сердись ты. Нам с тобой делить нечего. Ведь правда?

– Разве только что общий забор, – пошутил мужчина в халате довольно зажато, кивая на дома. Несколько затяжек промолчали, потом Новиков спросил. – Вы в гости или насовсем?

– Набегался я по гостям, Саня. Не хочу больше нигде жить, кроме родного дома. Сам заешь про наши дела. Как уехали тогда, так и… Сын вырос без нас. У Ани мать состарилась. Брательника Тимоху я не признал, а он – меня. Да и доча постоянно спрашивает: «Где моя Родина?» Ей без неё никак нельзя. Молодая она ещё, чтобы мириться с чужой стороной. К тому же прошла нужда прятаться. Времена, вроде, наступили мирные, никто никого больше за пол лимона деревянных не убивает. Да и рассчитался я уже со всеми должниками. Так что, будем оседать.