Приют Русалки - стр. 15
Стоило ей потерять над собой контроль, и Ма Дунчэнь ощутил, как погружается в еще большее смятение. Однако после слов Хань Мэй к нему пришло озарение.
– Поэтому, – он помог ей подняться с пола, – мы просто не позволим полиции притронуться к этому делу.
Плач Хань Мэй неожиданно прекратился. Она в недоумении подняла на него зареванное лицо:
– Как же можно…
– Можно! – Ма Дунчэнь скрипнул зубами. Он говорил так, будто не потерпит каких-либо возражений: – Я пойду переговорю с семьей Су.
Глава 3
Тайное дело
23.05.1994, понедельник,
переменная облачность
Я знала, что бог не благоволит мне – никакого дождя он не послал. Но неважно: то, что произошло, уже произошло, а я сделала то, что мне всегда хотелось сделать, но никак не получалось.
Сейчас послеобеденный урок географии. Мои оценки по ней всегда неплохие, поэтому учитель Тао думает, что я без проблем сдам письменный экзамен. Она позволила мне заняться чем-нибудь другим, поэтому я и пишу сейчас в личный дневник.
Для меня написание дневника – это не то чтобы привычка, а скорее способ излить свои чувства. У меня нет человека, которому я могла бы открыться, поэтому дневник – это друг, сопровождающий меня с самого детства. Тем более что произошедшее сегодня обязательно нужно записать.
Проснувшись утром, я посмотрела в окно – было пасмурно, а асфальт так и остался сухим. Я не потеряла надежду и не расстроилась сильно. Я – всего лишь одно из бесчисленных моих пожеланий, которое не сбылось. То, за что я действительно волновалась, – это выдавленный тюбик пасты и мои белые кроссовки, жизнь которых держится на волоске.
С обувью все нормально: маркер и паста скрыли следы чернил. Единственный минус – это образовавшаяся корочка; если немного задеть ее, она треснет и распадется. Я взглянула на эти «белые» кроссовки и поняла, что оказалась в тупике. Когда я ломала голову над планом, услышала, как из ванной доносится крик мамы – похоже, она обнаружила, что в тюбике нет пасты. У меня не было желания в моем нынешнем состоянии еще и ругаться с кем-то, поэтому я сняла кроссовки, завернула их в газету и, взяв рюкзак, вышла из комнаты. Проходя мимо кухни, увидела те две тарелки, одна на другой, но у меня уже не было времени на еду.
В кабинете комитета комсомола школы я переобулась в кроссовки. Учитель Чжоу достал из шкафа флаг и поторопил нас идти на спортивную площадку. Я не осмеливалась идти слишком быстро – боялась, что скорлупа из пасты развалится. Не прошло и нескольких секунд, как учитель Чжоу заметил мою странную позу и сразу же открыл рот, чтобы спросить меня об этом. А еще он увидел кусочки отошедшей пасты на поверхности кроссовок.
– Боже мой! – Он распахнул глаза. – Что на тебе надето? Гипс?
Я не успевала объясниться – да у меня и возможности такой не было. Поэтому с красным лицом, опустив голову, помчалась на поле. Здесь возникла еще бо́льшая проблема: нужно было маршировать стройным шагом еще с тремя учениками перед всей школой.
Перед тем как сделать первый шаг вперед, я закрыла глаза. Через несколько минут услышала, как толпа начала перешептываться. Тут же до меня долетел хохот. Я точно знала, что это Ма На. Она наверняка указывала пальцем на ошметки зубной пасты и открывшиеся пятна на моих кроссовках. Они с Сун Шуан и Чжао Линлин вместе осмеивали меня…