Приют гнева и снов - стр. 11
Все мы одеты в одинаковые платья – серые, из грубой шерсти, и у каждой на спине вышиты три одинаковых слова: «Психиатрическая лечебница Аджелтон».
За столом с грудами книг сидит капеллан. Это невысокий человек, кожа да кости. Очки сползают на нос. Он поправляет их. Они сползают снова. Он поправляет их. От скуки его землистая кожа обвисла. Время от времени он подавляет зевок. Он слегка подпрыгивает, когда я появляюсь перед ним. На некоторых людей мое появление производит такой эффект.
– У вас есть «Большие надежды»? – Я знаю, что книга у него есть – вот она, под его правым локтем.
– Эм… думаю… э-э… – Его темные глаза бегают туда-сюда.
Я указываю на книгу.
– Вот.
Он берет книгу, поглаживает обложку.
– Дело ведь вот в чем… – Он поднимает на меня осторожный взгляд и моргает. – Книга ведь это большая, сложная по языку и всему такому. Может быть, что-нибудь попроще? – Его рука зависает над стопкой иллюстрированных книжек, обложки которых изображают библейские рассказы или детских персонажей. – Как насчет чего-нибудь из этого?
Он берет худшую из всех – с яркой обложки глупо улыбается девочка с зонтиком в руках.
Я поглаживаю спрятанный в рукаве карандаш.
– Лучше все-таки «Большие надежды», пожалуйста.
Дай ее мне уже, думаю я про себя. Дай, а то хуже будет.
Наверное, он замечает что-то в моем взгляде, потому что он неохотно протягивает мне книгу, не выпуская ее из рук даже в тот момент, когда я уже собираюсь взять ее.
Я сажусь спиной к стене, чтобы не спускать глаз с больных. Тогда ко мне никто не подкрадется незамеченным, так что можно расслабиться. Здесь дюжина женщин или даже больше, но никто из них не беспокоит священника, ни у одной нет книги. Возможно, они просто не умеют читать или им уже дали лекарство – после него никто не может читать, даже я.
Женщина напротив смотрит на меня немигающим взглядом. Струйка слюны собирается в уголке рта и наливается блестящей каплей на подбородке. Она растет и капает, повисая на серебристой нити. Похоже, она и думать забыла о книге на коленях. Никто не захочет читать книгу, залитую чужими слюнями, я уж точно не захочу. Моя книга в идеальном состоянии, словно до меня ее никто и не открывал. «Большие надежды» – моя любимая книга. Я читала ее уже так много раз. Сейчас я на странице, где Пип и Джо говорят об огне.
«А вот и лошадка, – сказал Джо. – Слышишь, звон-то какой стоит, будто в колокола бьют».
И снова раздается колокол приюта. Дон-дон-дон-дон. Этот скорбный звон. Если бы он только смолк, я бы снова смогла слышать собственные мысли.
Я смотрю на страницу и жду, когда можно будет уйти.
Тик-так. Тик-так.
Кровь капает на страницу, прямо на слово «колокольчик». Это моя кровь. Наверное, ногти впились в ладони слишком сильно. Я вытираю каплю рукавом, но она размазывается по словам «довольно» и «музыкально». Еще одна капля падает на «болота» и третья – на «замерз». Чувствую, как на лбу проступает пот. Сердце пропускает удар. Я задерживаю дыхание и поднимаю взгляд. Священник не смотрит на меня, он раскладывает книги. Я стараюсь дышать, переворачиваю страницы дрожащими руками и сжимаю ладони до боли. Все сижу и сижу, молясь, чтобы это закончилось.
Через какое-то время расцепляю руки – на каждой ладони по четыре розовых полумесяца. Кровь больше не капает. Я закрываю книгу и складываю руки на обложке.