Приятный кошмар - стр. 23

И тут краем глаза я различаю что-то красное.

Я поворачиваю голову, пытаясь понять, кто из других учеников мог так сглупить, чтобы рискнуть появиться здесь без веской причины. Но прежде чем я успеваю разобрать, кто это, Финнеган простирает ко мне руки и возвращает меня к в жуткую реальность.

– Клементина, пожалуйста, – бормочет он, и его вывихнутая челюсть щелкает, пока он полупрозрачной рукой пытается коснуться моего плеча, но я уворачиваюсь и пускаюсь бежать прочь.

– Я не могу помочь тебе, Финнеган, – говорю я ему, но он, как всегда, не может услышать меня.

Я не замедляю свой бег, а продолжаю со всех ног мчаться к лестнице. Что-то мелькает справа от меня, и я отшатываюсь, чтобы не столкнуться с этим.

Это срабатывает, и мне удается уклониться от группы призраков, одетых в шорты и купальники… лишь для того, чтобы столкнуться с чем-то, материализовавшемся прямо передо мной.

Это существо огромно – оно одето во что-то, пугающе похожее на скафандр астронавта, – такое же мерцающее, как то, что окутывало девушку-подростка с пирсингом. Это не имеет ничего общего с туманной мглой, из которой состоят обычные призраки, но еще до того, как я успеваю подивиться этому, моя голова врезается в то, что очень напоминает тысячи осколков стекла.

Они втыкаются в мою кожу, мою плоть, мои кости, мое сердце, разрезают меня на клочки, так что я не могу дышать, не могу стоять, не могу думать.

Я истошно кричу, начинаю падать, и вытягиваю вперед руки в попытке удержаться на ногах. Из этого ничего не выходит, и я, шатаясь и спотыкаясь, делаю еще несколько шагов, после чего валюсь на колени.

За мной Луис вопит:

– Вставай, Клементина! – и, схватив мою руку выше локтя, тянет меня кверху.

Духи надвигаются на меня со всех сторон – как обычные, так и странно мерцающие, – и я ничего не могу с этим сделать.

Луис становится передо мной, пытаясь по мере сил защитить меня от того, от чего защитить невозможно. Он даже поднимает кулаки, будто готовясь к драке, хотя я понятия не имею, как он, по его мнению, может защитить меня от полчищ призраков, которых он даже не видит.

Я пытаюсь встать, но тут сзади в мое плечо врезается чья-то призрачная грудь, и в мою кожу словно вонзается тысяча иголок. Другой призрак хватает меня за предплечье, словно полосуя его сотнями, холодных как лед, бритв.

Я, спотыкаясь, бросаюсь прочь в отчаянной попытке избавиться от всей этой боли… но лишь для того, чтобы столкнуться с еще одним мерцающим.

И не взрослым, а с мальчиком лет трех или четырех в пижаме с изображениями драконов, держащим в руке большое зеркало.

– Обними меня! – плачет он, и его маленькие пальчики вцепляются в мое бедро. Боль так остра, что мне кажется, она прожигает мои кожу и плоть до самых костей.

Я инстинктивно отшатываюсь, но по его маленькому личику текут слезы. Ему никак не больше трех или четырех лет, и, какую боль он бы мне ни причинял, я не могу оставить его в таком состоянии.

Поэтому я опускаюсь на корточки, так что наши лица оказываются на одном уровне, не обращая внимания на удивленное восклицание Луиса:

– Клементина, что ты делаешь?

Я знаю, что малыш не может слышать меня, не может чувствовать меня, но все равно вытягиваю палец, чтобы вытереть его слезы. И эта жуткая жгучая боль распространяется и на мои пальцы, и на мою ладонь.