Приятная неожиданность - стр. 34
Не стал жеманиться, присел, промочил горло славным винишком. Купец представил подругу: Екатерина. Она ласково улыбнулась.
– Можно Катюша.
Обрадовавшись интересному совпадению, негромко запел песню с таким же именем сталинской поры. Женщина ойкнула, прижала ладошки к загоревшимся щекам. Кузьмич, разливая остатки винца, загомонил.
– Вот спасибо, уважил! Я с ее мужем лет пять на базаре рядом стоял, подружились. Дома у них бывал, иногда обедал. А в прошлом году он пошел за товаром в Устюг и не вернулся вместе с судном. Вышел сегодня на торг, с Гостомыслом пообщаться, а вместо него – Катя стоит. Торговлишку бросили, пошли без гомона посидеть, а тут и ты подошел. Рассказал ей о своих печальных делах, Катюша о муже. Так и сидим. У нее от Гостомысла остались дом, лавка, двенадцатилетняя дочка Берислава. А с товаром туго, приходится тут брать, прибыль невелика.
– А ты нам место на рынке купил?
– Пока денег только на ходку и хватит. Ладья и что продать, все есть.
Я мгновенно припомнил ловкость купчины к работе за прилавком и предложил.
– А давай первый товар Екатерине подвезешь?
Женщина с надеждой глядела на него, видимо, не хуже меня понимая, что этого твердолоба подбить на что-то новое – нелегко. Фрол задумался, потом выдавил:
– Это, тут думать надо… Пока вина бы взять…
Мы с Катей как-то враз поняли, что он пока бродит, ничего путного не выдумает, а вот дрянь какую-нибудь – пожалуйста. Я убежал, а она осталась его обрабатывать. Спустился в харчевню, взял еды, выпить и вернулся. Не торопился, понимая, что купец при мне будет усиленно ерепениться. Погуляв, пришел. Фрол уже глядел орлом. На меня не глядя, зарычал:
– Я уже все решил! Привезу – свалю все Катеньке и снова уйду за товаром. Денег она за это время спроворит.
Мне подумалось: ай да баба, ай да молодец! Рассказал про свои похождения. Историю в церкви пока утаил. А то дойдет до родителей Елены раньше времени, опять будут ненужные трудности. Рассказал про домик Аграфены.
– Вот и молодец, а я уж было завтра хотел бегать. Сегодня же и перетащимся.
Сидели, беседовали. Потом решили, что пора идти. Фрол тепло простился с купчихой, и мы пошли.
Прибыли на постой. Торгаш остался на улице с хозяйкой, обсуждать условия аренды. Я понес вещи в дом. Немножко повалявшись, тоже пошел на улицу. Оглядевши окрестности, взялся колоть чурбачки. Оказывается, бревна купил Егор на все заработанные деньги. Теперь до зимы для печки хватит. Мы с Фролом переглянулись: заработаем, обеспечим. Кузьмич добавил:
– Нужно прикупить крупы всякой несколько мешков, соли в запас. Вдруг осада вражеская, наголодаешься. Хоть и близко соль, а обложит враг, взвоешь.
Егорка заныл.
– Это расходы большие, пока заработаю…
Рыжебородый его метания пресек, объяснив, что втроем тут теперь квартируем. Потом пошли глядеть погреб. Он оказался довольно-таки большим и сухим. Хозяйка объяснила, что набить льдом было в эту зиму некому: хозяин поболел и умер, жила одна, впроголодь. Фрол огляделся, при свете последней свечки в доме, и мы полезли наверх на переговоры со старушкой. Выяснилось, что в дом кое-что нужно: свечи, горшки, побившиеся без хозяина, иголки и нитки. Других денег она с нас брать и не планировала, только на еду. Кузьмич этот альтруизм, бессеребренье пресек в корне и решил выдавать по полтиннику в месяц. Как она не отказывалась, вопрос был решен. После наказали нас утром будить только при пожаре, и разошлись по комнатам.