Приятная неожиданность - стр. 31
– Еще, – продолжил я, – ловко стрелять из-за укрытия.
– Мне это ни к чему, – заупрямился молодой смельчак.
– Конечно, в уютной харчевне – незачем. А вот, положим, ты на ушкуе, а по берегу скачут степняки, все очень хорошие стрелки из лука.
– Мы не хуже!
– Конечно. Обычно вас сколько? Самое меньшее.
Он задумался.
– Ну, положим, сто сорок.
– А тех гораздо больше. Столько, что на берегу драться не будешь.
– Да я…
– Ты можешь и один кинуться. А у всех жены, дети, кое у кого очень любимые невесты. А у тебя – ни папы, ни мамы, ни деток.
– Родители живы!
– А невеста поплачет с полгодика и замуж выйдет.
– Она не такая!
– Значит, прорыдает год или два.
– Ну, один-то я на такую толпу и не полезу.
– А что будешь делать?
– Бросим весла, ляжем на дно.
– А враги уже нашли лодки, набились в них и поплыли вас резать.
– А мы встанем, схватим луки, прицелимся…
– И будете утыканы стрелами, как ежик иголками.
– А щит…
– Будет мешать стрелять из лука.
Матвей еще подумал и понурился. Что ж ты молодец не весел, буйну голову повесил?
– А хорошо было бы сделать вот что: лежать за бортами ушкуя. Внезапно высунуться из-за досок, и, молниеносно прицелившись, стрельнуть в чужих.
– Поиграть в ежа?
– Лучник за это время прицелиться не успевает. А тебе, с заряженным самострелом, много времени на это не надо. И что хочу отметить: в других землях обычно на десять ратников один с арбалетом. И вот прикинь, как на разных кораблях, в разных их местах, резко поднимаются люди, в разное время, четырнадцать человек, с неведомым для степняков оружием, очень быстро стреляют и исчезают за бортом.
Матвей уже был охвачен идеей.
– Это ведь и лодки им можно пробить!
– А они деревянные?
– Откуда у степняков что добротное, кроме луков. Сабли, и те у русских стараются купить. Или, кто побогаче, берут из дамасской стали. В неведомом Дамаске делают. Слыхал про такой?
– Я там жил как-то.
На самом деле только читал о нем. Ушкуйник разинул рот от удивления.
– Это что, страна такая?
– Крупный город.
– А где?
– Далеко на юге. Жарко там очень и сухо.
– А что за народ?
– Арабы.
– Нехристи?
– Мусульмане. Но и христиан немало.
– Католики?
– Они там православие раньше нас приняли.
– Как это?
– А так. Они прежде принадлежали Византии, Константинополю.
– Не знаю.
– Знаешь. Только называешь по-другому. У нас его зовут Царьградом.
– Да вся наша вера пошла оттуда! А у католиков Рим какой-то.
Я не стал вступать в теологические беседы, и мы продолжили.
– А тебя как туда занесло?
– Угнали в рабство.
– Кто?
– Я их языка не знаю. Потом арабам продали.
– Ты там долго прожил?
– Год.
– А как толковал с ними?
– Там был раб, украли еще пареньком из Киева. А сейчас он уже живет в Дамаске лет десять, язык выучил хорошо, переводил мне.
– А что ты там делал?
– Считал, я в этом силен.
– Кого считал?
– Числа. Меня монах в Ипатьевском монастыре учил.
– Ты из церковников?
– Да нет, просто ходил к ним. Пилил, колол дрова – в общем, делал все, что мог. А монахи объясняли, как читать, писать и считать, срисовывать с картинок (по юности любил рисовать. Самое странное, что только левой рукой. Все остальное уверенно делал правой.).
– Считать я тоже умею.
– Давай сравним.
– Давай.
Велели Олегу нести гусиные перья, чернила и бересту. Начали битву средних веков против двадцатого, в котором я учился. Начал Матвей.