Привет, Ангел - стр. 20

Когда Рита сказала Алексею эту фразу, ну про спор, он сделал недоуменные глаза:

– Как это невозможно выиграть? Я почти все время выигрываю. Иначе как бы я в жизни продвинулся?

Она ему напомнила про квартиру. Он сразу сник, хотя и пытался возразить, мол:

– Да мы ведь и не спорили, – но больше ничего не сказал.

– И еще… в той ситуации… помнишь, с мамой? Ну с приятелем этим ее, Виталием Петровичем?

– А! Когда мои ребята бабки забрали? Конечно, помню!

– Думаешь, закончен разговор?

– Ну в этом-то я уверен на сто процентов.

– А я почему-то не уверена. Мне кажется, он настолько унижен и уязвлен, этот ее приятель, что не смирится, не успокоится.

– Даже не бери в голову! Не рыпнется он больше. А если рыпнется, объясним еще раз. К чему ты вспомнила?

– Да все к тому, что вроде бы и победили, а какой ценой? Ценой унижения и оскорбления? Не получается наслаждаться победой, ощущая это. Не согласен?

– Абсолютно несогласен! Лично я побеждал, побеждаю и намерен побеждать впредь! И вообще, оставь свое философствование! Расскажи лучше, как ты меня любишь. – И беседа плавно перетекла в иное русло, и разговор этот забылся.

… Но, как выяснилось позже, Рита оказалась права. К сожалению ли, к счастью? Понять невозможно.

Виталий Петрович не просто болезненно переживал незаконный отъем денег, как он это называл про себя. Он счел всю эту ситуацию настолько унизительной, оскорбительной и возмутительно несправедливой, что смириться не мог с ней, не хотел и не стремился. Конечно, он был человеком здравым и понимал, что лезть на рожон после тех предупреждений неправильно. Он решил выждать – это первое. И определиться, кто есть кто – это второе. Или, наоборот, сначала определиться, а потом выждать… Не важно. Важно было следующее. Он попросил кое-кого из своих знакомых выяснить обстановку. Ему доложили следующее: Марина Владимировна – это разведенная женщина, не замеченная ни в какой-либо связи с сильными мира сего. А вот ее дочь Маргарита…

Тут следовала многозначительная пауза, вздох… Голос понижался до шепота и только потом произносилось имя Алексея Георгиевича. Да… с таким покровителем, действительно, многие проблемы разрешимы.

Виталий Петрович заметно приуныл, сник, в какой-то момент даже готов был смириться со своей участью «невинно пострадавшего»… Пока не услышал про гибель Алексея Георгиевича. Человеком тот был известным, поэтому и пресса, и телевидение охотно комментировали подробности трагической кончины столь заметной фигуры.

Вот теперь наконец-то настал звездный час Виталия Петровича! Вот сейчас-то он развернется, он вернет себе и деньги, и чувство собственного достоинства, которое было не просто потеряно, а практически задавлено и растоптано…

Он разберется с этой Мариной. Кто теперь ее защитит? Кому она нужна? Тогда понятно, кто ее прикрывал. Да и то благодаря дочери. А что она из себя представляет сама по себе? Да ничего! Пустое место! Ладно, пусть десятка ее! Даже пятнашка. Бог с ней! А все остальное? Вернет как миленькая!

И Виталий Петрович безо всяких сомнений, без малейших колебаний набрал номер домашнего телефона Марины.

– Слышь, Марин! Значит, так. Пятнадцать штук чтоб вернула мне!

– Что? Как? Какие пятнадцать штук?

– Я говорю, деньги мне чтоб вернула! И без глупостей!

– Ты о чем? – Марина сначала не могла узнать собеседника, а когда узнала, была ошеломлена и наглостью приятеля и тем, что вопрос с деньгами вновь поднимается. Она-то была уверена, что проблема решена окончательно, а тут вдруг какие-то претензии. – Мы же … вы же …