Приверженная - стр. 23
Кирилл стоял у окна в белой футболке, плотно облегающей тело. Тонкая ткань просвечивалась, давая возможность наблюдать игру мышц его спины. Одной рукой Шакалов сжал свое запястье, словно позабыв, что не с часами и далеко не в рубашке, а затем резко повернулся, отодвинул кресло ногой и сел напротив.
– Твои родители отправились в путешествие по Европе. Они сами выбрали этот тур, я выделил им охрану, предоставил все условия и оплатил, – серьезно отчеканил Шакалов, ни на секунду не выпуская меня из своего поля зрения. Его темные глаза поглощали, заставляли смотреть, не моргая, парализовали, а я и не замечала, как поддаюсь влиянию.
Внезапно дышать стало тяжело, испарина пота прошла по лбу, а странное покалывание в конечностях заставило сжать руки в кулаки.
– При чем тут мои родители? Разве ты не хотел рассказать что-то… – я оборвала себя на полуслове… Часть фразы разбилась в воздухе, словно стекло, заставляя осколки разлететься по комнате, раня всех на пути. Я слышала свой всхлип, больше похожий на хриплый вой сирены, а затем прошептала онемевшими губами: – Прошу, не говори что…
В тот момент я умоляла Шакалова. Глазами. Просила его солгать, показывая секундную слабость. Мои ноющие пальцы сжали края кресла, словно заставляя найти равновесие и выдержать то, что он может сказать. Наверное, так страшно мне не было никогда в жизни. Никогда…
Но он не замолчал, позволяя холодному лезвию снова и снова врезаться в сердце:
– Но твои родители такие же бунтари, как и ты. Они сбежали ночью от охраны через окно, купили бутылку виски и гуляли пьяные по мостам, путям, дорогам… – бескомпромиссно продолжил рассказ Шакалов, делая вид, что говорит ни о чем-то, что разделит жизнь мою на «до» и «после», а обсуждает новости бизнеса. Но в один момент что-то человеческое в нем все же проскользнуло… Как бы банально это звучало, но я видела, как нервно дернулся его кадык, пока ровный голос произнес: – Их нашли на рассвете. Видимо, какая-то машина переехала их, и, боясь ответственности, водитель просто скрылся. Его ищут, но виновниками произошедшего были пешеходы, переходящие дорогу в неположенном месте на красный свет.
И все. Как вспышка сверхновой в моей голове в секунду пролетели все кадры жизни. Словно безумно длинный фильм с грустным концом. Папа и мама, два главных человека в моей жизни. Единственные родственники…
Я медленно встала с кресла, потому что оно словно начало затягивать меня в воронку. Странное чувство, когда тело совсем не ощущается, словно идешь не ты, а твоя проекция парит над землей. Вдох, выдох… Но дойти до стойки с книгами все равно удалось. Отвернувшись от Шакалова, я повалилась на нее, пытаясь скинуть первый приступ. Новость едким табаком проникла в легкие, голову, разум… Лишая трезвости и оглушая.
– Но они ведь живы, так? – прошептал незнакомый мне голос, и я с ужасом поняла, что звук исходит из моих губ. Мертвый, пустой, потерянный, пьяный. – Мы так много не успели… Я так много не сказала и… И вообще… Это просто не может быть правдой!
Внезапно чьи-то руки осторожно упали мне на плечи, и я вздрогнула, получая разряд электричества от Шакалова. Двести двадцать вольт. Странное ощущение, но это придало хоть немного сил на диалог.
– Мне жаль, Черничка. Они умерли быстро и вряд ли смогли что-то понять с таким количеством алкоголя в крови… – услышала я голос Шакалова за спиной и снова вздрогнула. Разряд!