Притяжение - стр. 23

– Ну, может быть, его научили, – пожимаю я плечами. – Помню, папа близнецов учил кораблем управлять…

Я осекаюсь и еще раз вглядываюсь в не самое чистое, очень худое лицо химана. Мне кажется, еще немного, и я его узнаю…

Если верить часам, уже утро. Младшие просыпаются повеселевшие, улыбаются. Я глажу их и очень ласково с ними разговариваю. Ркаша удивлена моей лаской, но принимает ее, показывая, какой она пока еще ребенок. Комната у нас не такая большая, но помещаемся все, еще и место остается. Надо дать малышам моим имена, а пока мы вместе со старшей готовим завтрак.

– Я сегодня посмотрю, что происходит, – негромко объясняю я ей. – Если враги ушли, можно будет подумать о том, чтобы выбраться.

– А это не опасно для тебя? – с тревогой спрашивает меня Ркаша.

Страшно ей без меня остаться, вот и тревожится, но я глажу ее по голове, объясняя, что нет никакой опасности, потому что здесь есть возможность осмотреться. Надо еще взглянуть, что это за крышка такая странная рядом с кнопками, но это можно и потом. Я в устройстве космических средств спасения почти не разбираюсь, но понадеюсь на Д’Бола – на то, что он не оставит нас. Ведь спас же для чего-то…

Сначала надо разобраться с завтраком, и с именами для маленьких моих. Назову я их, наверное, в честь нашего спасителя. Мальчик станет Д’Болом, а девочка – Бкхой, хоть так называть и не принято совсем, но какая кому теперь разница, что принято, а что нет. Нет на свете кхраагов, закончились они, я в этом совершенно уверена.

– Давайте кушать, доченьки, – ласково обращаюсь я к младшим, от этого обращения просто замершим. Оно для них, как и для меня, очень много значит. – Сейчас поедим, а потом поиграем все вместе.

– Ой… – удивляется Кхира, увидев Брима. – Это игрушка? – интересуется она.

– Нет, – качаю я головой. – Это химан, выкинутый своими, поэтому он будет вам братом, согласны?

– Братом? – они пораженно смотрят на химана, пытаясь осознать мной сказанное, но потом робко кивают. – Согласны!

– Мы последние кхрааги, – объясняю я им. – Больше никого нет. И если наши предки, да и самки, были уничтожены, это позволяет нам не быть зверьми.

Совершенно пораженные младшие, кого не поставили в известность, а спросили о согласии, находятся почти в прострации. Они такого никогда не видели и не знали, как и я, но сейчас я просто свои детские мечты превращаю в реальность. И в этой самой реальности я хочу, чтобы малышкам было хоть немного теплее, чем обычно, ведь кто знает, сколько нам жить осталось.

Набухший концентрат можно есть как кашу. Ложек у нас достаточно, поэтому мы спокойно завтракаем, не полностью наевшись, но так, что ощущается какая-то сытость. Поэтому можно просто откинуться на стенку и посидеть так. Кхира и Скхра ложатся прямо на пол, чтобы сохранить это ощущение, а я их глажу, продолжая кормить малышей. Брим ест сам, при этом едва заметно улыбается.

Если подумать, он настоящий герой – ведь наверняка у него убили всю семью, а он как-то может спокойно общаться с нами, не стараясь убить хотя бы младших. А ведь судя по тому, что устроили взрослые химаны и другие расы, ненависть их настолько огромна, что лишила всех разума, сделав хуже диких зверей. Жалко, что истерить нельзя – дети испугаются, я бы разревелась. Но мне действительно нельзя. Я теперь мама, отныне и пока не закончится наше время. И, видит Д’Бол, я сделаю все, для того чтобы дети выжили. Пусть мне всего одиннадцать… Ой, вчера двенадцать, получается, было… Но все равно, пусть мне всего двенадцать, я буду им мамой.