Притворщица - стр. 17

Кортни вздрагивает, и маска холодной наследницы из высшего общества слетает. Перед ним испуганная девчонка, отчаянно ищущая руку мужа как опору в мире, где у нее забрали сестру.

– Мы думаем, она начала убивать задолго до того, как стала с вами играть. Если это так, мы должны знать обо всех жертвах. И я узнаю. Либо с вашей помощью – и тогда Ким, возможно, станет лучше. Либо по протоколу управления правопорядка. Тогда она перестанет быть вашей сестрой.

Он лжет.

Ким Кордеро никого не убивала – за исключением известных жертв, разумеется.

Но ему очень нужно к ней подобраться.

В одном Уолдер прав: Хантеру и впрямь плевать на мораль.

Я старалась. Я очень старалась быть хорошей девочкой.

Но хорошие девочки не убивают, и я перестала притворяться.

Когда луна заняла себе место прямо напротив окна комнаты, где меня положили, я поняла, что вряд ли усну. Притворная усталость была способом сбежать от агрессивного допроса детектива Ренсома, но на самом деле сна не было ни в одном глазу. Порой я могла не спать сутками, меряя шагами палату.

А сейчас передо мной был открыт весь мир.

Как можно тише я оделась и выскользнула из комнаты. Сердце неистово стучало, а еще я боялась, что в самый неподходящий момент появится Хейвен. Хоть она не могла меня выдать, я все равно порой думала, что Кристина ее видит.

Но мои сопровождающие, кажется, спали. Во всяком случае, ни Алана Ренсома, ни Кристины, ни Хантера не нашлось в гостиной. А вот на столе все еще валялись документы по убийствам, и я даже поразилась такой беспечности.

– И кто из нас здесь сумасшедший? – пробормотала я.

На кухне нашлись чай и печенье. Я даже не поняла, что голодна, но когда немного поела, стала чувствовать себя чуть лучше. Без ежедневных доз зелий туман в голове постепенно рассеивался. А вместе с ним возвращался вкус к жизни.

Отовсюду слышалось завывание ветра. В это время в старых домах Хейзенвилля ужасно холодно, сквозняки пробирают до костей. Я с тоской вспомнила, как осенью дома зажигали камины. Они уютно потрескивали круглые сутки, а мы с сестрами жарили на открытом огне хлеб и зефир. Тайком от папы и мачехи.

Грея руки о чашку с чаем, я села на диван.

Сейчас я увидела то, что ускользнуло от внимания при разговоре с Аланом. А может, он намеренно скрыл от меня часть материалов, опасаясь срыва. Но в каждой папке, посвященной убийству, самым последним листом шел портрет жертвы.

– Что это ты тут делаешь? – услышала я голос Хейвен. – И где твои надзиратели?

Не отрываясь от рисунков, я шикнула на нее.

– О… – Хейвен заглянула мне через плечо. – Как интересно. Это те, кого он убил?

– Да, – шепотом, боясь, что проснется Хантер, сказала я. – Это жертвы.

Мне стоило взглянуть на одну иллюстрацию – и я уже знала, что увижу на следующих. Мужчины, свернувшиеся клубочком в бесплодных попытках спрятаться от боли, разрывающей голову изнутри. С ярко выступающими венами неестественного алого оттенка.

И три следа на запястьях. От трех тонких цепочек.

Одного из них я знала.

Эдмонд Белами.

Человек, чьего ребенка я когда-то похитила, чтобы подставить сестру. Человек, который притворился безумным. Тот, кто сказал…

Он ждет тебя.

Я отбросила папки в сторону и опустила голову, глубоко дыша, как учила Кристина. В надежде, что сейчас закружится голова и мир вокруг померкнет, а потом я проснусь в своей палате и рядом будет доставучая мертвая Хейвен.