Притворись моей - стр. 53
В тоне Инги слышится пренебрежение. Я стою в дверях ее просторного кабинета, переминаясь с ноги на ногу. Пришла от отчаянья.
Гарик вторую неделю не выходит из кабинета. Точнее, выходит исключительно для удовлетворения основных потребностей, после чего снова закрывается. Это происходит с того воскресенья, как я вернулась от родителей.
Мы не смотрим вместе фильмы и не едим пиццу, которую он заказывает каждый день. Мы даже не разговариваем! По рабочим вопросам общаемся редко и через электронную почту. Он не ходит в офис и вообще никуда не выходит.
Каждое утро я выношу в мусор пустые коробки из-под пиццы и гамбургеров и не понимаю, почему общительный харизматичный парень, с которым мы недавно трусили на Кипре, вдруг превратился в затворника.
– Но ведь это вредно для здоровья – работать вот так, круглосуточно. Он питается фаст-фудом, под глазами темные круги… Он толком не спит, – делюсь переживаниями.
– Знаю. Это все из-за Золотка, – разводит руками, – Они с Яном укатили на Мальдивы и Игоря накрыло. Раньше, когда они серьезно ссорились, он всегда так делал. Зато скоро у нас будет новый продукт.
Я вздыхаю. Тру лоб и виски, офигевая от такого цинизма. Родной человек гробит свое здоровье, а она думает о выгоде. Какая заботливая, в кавычках, сестра.
– Гордиевский может повлиять на него? – спрашиваю напоследок.
– Игорю никто не указ. Пойми, он упоротый, когда дело касается чего-то неординарного, революционного в работе. После конференции он заходил и обмолвился, что есть интересный заказ.
Эта причина странного поведения Гарика кажется мне более правдоподобной, чем отдых Златы на островах. Но почему имея целый штат программеров, Белецкий вдруг решил начать проект в одиночку? И по какой причине он избегает общения со мной? Мы живем в одной квартире, а коммуницируем посредством сухих коротких сообщений уже целых десять дней!
После работы я еду в гости к Мире. Надоело коротать вечера в одиночестве, прислушиваясь к звукам в кабинете.
С подругой детства мы уже встречались на выходных. Отлично провели время, поужинали в ресторане и вволю наболтались. О Белецком я рассказала ей все в мелких подробностях. Не терпелось с кем-нибудь поделиться.
Дома у Мирославы весело. Два годовасика и мальтийская болонка в одной комнате производят столько шума, что приходится кричать.
– Как там твой гений? Так и не вышел из подполья? Морозится? – спрашивает подруга, пытаясь отобрать у близнецов электронное пианино, по которому они нещадно лупят в четыре руки.
Я поджимаю губы, киваю.
– Это он из-за тебя! Я долго думала и поняла. Ты его отвергла и уехала с другим мужиком. Обидела. Вот он и замкнулся, – она достает ящик с деталями от конструктора, с оглушающим грохотом высыпает их на ковер по центру комнаты.
Малыши бросают пианино, болонка перестает скулить. Наступает тишина.
– Ну нет! Он просто увлечен новым проектом. Я не настолько важна, – вздыхаю с грустью.
Мне бы хотелось много значить для Гарика, но увы. Мы вроде как сработались и ему нравится со мной веселится... О большем мечтать не стоит. Но я все равно мечтаю.
– А я уверена, что причина в тебе. Ты проверь! Попробуй соблазнить его, – советует Мира с хитрым прищуром. – Выйди на кухню голой, когда он там будет есть свою пиццу. Он так делал, теперь твоя очередь.