Пристроить шпиона - стр. 13

А потому дурак Вовка считался дико выгодной партией.

Из-за этого, кстати, в том числе, я с папой поругалась и свалила через полстраны на дурацкий фест, где меня едва не изнасиловали в вонючей палатке.

Хотя, нет худа без добра. Зато Лешку встретила.

Вот приедем в Москву…

Сейчас, вспоминая те свои радужные мысли, я только усмехаюсь грустно. Прошло больше чем полгода после нашего возвращения в Москву… И сейчас Лешка от меня еще дальше, чем был до этого.

Это очень больно и странно, осознавать, что тебя, на самом деле, не рассматривают, как постоянный вариант. Не хотят с тобой просыпаться, засыпать, завтракать, гулять по набережной и… что там еще, у этих розовых дур в их розовых инстах?

Я раньше тоже такая была, да. И думала, что прям подарок для любого.

Да, подарок.

Для всех, кроме того единственного, что так сильно необходим.

Когда он стал мне не просто интересен, а именно необходим?

Когда, привезя меня из нашего сумасшедшего приключения в столицу, просто увернулся от поцелуя, сказал что-то типа: «Бывай, Принцеска», а затем развернулся и совершенно спокойно пошел прочь, даже не обернувшись ни разу?

Когда не позвонил ни через день, ни через два, ни через месяц?

Когда?

Или это просто у меня в голове все перевернулось?

Может, я с ума сошла? На нем двинулась?

Ну, а как еще объяснить тот факт, что думала о нем постоянно? Вспоминала наши несколько дней вдвоем, наши разговоры, взгляды…

Его губы, красивые, четко очерченные. Его глаза светлые, острые.

Его широкие плечи и ямочки на пояснице…

Голос хриплый: «Лежи, Принцеска…»

И улыбку, неожиданную и такую, что сердце заходилось в диком стуке, а низ живота каменел…

Он мог бы запросто работать фотомоделью, настолько привлекательный. Даже в очках этих дурацких. Они, наоборот, делают его чуть утонченней, беззащитней…

Зато без очков… Ох, мама моя… Сразу в чертах лица что-то такое хищное проглядывает, что-то настолько опасное… Сразу понимаешь, не человек перед тобой, зверь, дикий и безжалостный. И страшно рядом с таким, и, одновременно, горячо, волнительно.

Губы сохнут, сердце стучит, глаза шире распахиваются…

Дура я все же, черт…

Наверно, это и называется «потерять голову». Теперь я в полной мере понимаю, что это означает.

Ты просто ходишь без башки, безумная и пустая. Потому что его нет рядом, некому наполнить.

А он…

Он просто где-то живет и не думает обо мне вообще.

У него, может, свои дела, работа… Женщина…

Стоит об этом подумать, и глаза слезятся от боли.

У него ведь запросто может быть девушка. Мы же не говорили ни о чем таком. Или ругались, или трахались все время.

И вот теперь… Теперь мне больно.

И даже, когда он рядом, больно.

Потому что он рядом. Но не со мной.

Я смотрю, как не мой Лешка стоит у балконной двери и смотрит на город…

И мне больно.

И слезятся глаза.

Когда я там над Вадимом, мужем моей бедовой сестры Машки, ржал?

Вот если бы мне кто сказал: «Не надо, парнишка, судьба – она баба обидчивая, так приложит, что даже дышать не сможешь»… Я бы, наверно, еще громче заржал. И не поверил нихрена.

Дурак потому что, что уж тут говорить?

Принцеска лежит за моей спиной, смотрит и молчит.

На ней еще не остыла моя сперма, а губы наверняка болят, потому что я нифига не нежничал. Ни в начале нашего общения сегодняшнего, на лавке, где мы трахались, как малолетки, которых не пустили в мотель, ни потом, когда, утолив первый, самый зверский голод, я притащил ее сюда и без разговоров поставил на колени прямо в прихожей.