Приснись - стр. 15

– Родьку можно только пожалеть, – опять возражаю я. – Мать умерла…

– Заметь, от передоза! С такой мамашей подсядешь, пожалуй.

– Где его отец, вообще неизвестно… У него же никого нет, кроме бабушки. Хоть и сумасшедшей. Что ему остается? Слушаться ее. Или в детдом отправляться. Ты что выбрала бы?

Милка тяжело вздыхает:

– Ну да… Невезучий пацан.

Не спеша выбираясь из-за стола, она бормочет:

– Пойду-ка я своих родителей обниму… Вот так сравнишь судьбы и понимаешь, как тебе повезло!

– Они у тебя классные…

– Как и твой папа. – Я знаю, Милана говорит так не из вежливости. – Вдобавок ко всему они терпят, что мы до сих пор живем с ними и замуж не собираемся… В Америке родители быстро своим деткам под зад дают и выпихивают из дома.

– Не откроем мы с тобой Америку.

– Да и фиг с ней! На черта она тебе сдалась?

– Интересно же увидеть все своими глазами… Только у нас деньжат не хватит.

Милка обдает меня смехом:

– Ты что?! Я же скоро станут богатой, как Абрамович.

– На своих пейзажах? Ой, я буду только рада!

– И мы с тобой рванем в турне по миру. Будешь моим агентом?

Я качаю головой:

– Твой агент должен быть обворожительным молодым мужчиной, а не толстой старой девой…

– Я лучше знаю, кто мне нужен! Обворожительного молодого мужчину я с удовольствием взяла бы в любовники. С больши-им удовольствием!

Изящные Милкины руки изображают то, чего мне видеть не хочется, и я шлепаю ее:

– Фу!

Внезапно она становится серьезной:

– А моим агентом должен стать человек, с которым я на одной волне. Тот, кто чувствует меня так же, как себя самого. И поддерживает самые мои безумные идеи… А это ты.

– Я?

Мое удивление притворно, Мила понимает это и звонко чмокает меня в лоб.

– Пока, радость моя! Увидимся…

Когда она уходит, наша маленькая квартирка еще больше сжимается от тишины и будто темнеет. Моя подруга всегда приносит с собой солнце… А потом забирает его.

Осень в Москве словно умоляет, чтобы я фотографировал ее. Багровые прожилки кленовых листьев, похожих на ладошки с перепонками. Береза, золотые листья, усеянные солнечными зайчиками на черенках. Румяные узоры дубовой листвы с темными родниками. Каждый год я зачем-то снимаю их снова и снова, и мне не надоедает…

Сегодня я с какого-то перепугу вскочил так рано, что успел пробежаться по округе до работы. Не спортом, конечно, занимался, это вообще не мое! Фотографировал то, что цепляло взгляд, не задумываясь – пригодится ли?

Какого хрена я вообще занимаюсь этим, раз даже не предлагаю свои снимки журналам, сайтам, не устраиваю выставки? Батя называет это моим хобби, подчеркивая, что каждому человеку нужно иметь отдушину, не позволяющую сойти с ума. В самом слове «отдушина» мерещится отвратный душок, хотя наверняка отец, как всегда, пытается меня поддержать. Он ведь даже не подозревает, что я до сих пор, как прыщавый подросток, мечтаю заниматься только этим: скитаться с фотоаппаратом по миру, наблюдать за людьми, ловить выкрутасы животных, вскрывать тайную жизнь зданий и деревьев…

Только на это нет времени. Пора тащиться на службу.

Самое интересное за последние дни происходило со мной во сне, хотя эта забавная дамочка с именем-унисекс вроде бы и не совершает ничего выдающегося. Или мне дано видеть не всю ее жизнь, а лишь часть? Скорее всего, я же сплю не целыми сутками!