Пришлые - стр. 16
– Идеальный мир для идеальных беглецов.
Похоже, до Крола только сейчас начало доходить, что неполадки систем управления сыграли беглецам на руку. Он сообразил, что здесь никто никогда не узнает об их прошлых заслугах, никто не будет преследовать и пытаться наказать. Всё сложилось как нельзя лучше, и угнанный корабль, оборудованный по последнему слову республиканской техники, даст в этом мире огромное преимущество. Светлея лицом, Крол вскочил на ноги.
Ожидая очередных побоев, Алекс оскалился и сжал кулаки. Но Крол лишь осклабился.
– Спокойно, лейтенант. Ты ещё пригодишься. Состав местного кислорода мы проверим на тебе. А затем, – погладил он торчащую из кармана рукоять пистолета, – я всё исправлю.
Бронированная «кобра», петляя по горному серпантину, покидает район боевых действий. Чёрные борта идущего без подсветки бронетранспортёра терялись в предрассветном сумраке, и движение бронемашины выдавал лишь шум дизеля да лёгкий скрип торсионов.
Внутри, на жёстких скамьях десантного отсека, сидят трое. Свет плафона, неровно падая на лица конвоиров и белоснежные бинты, укутавшие голову пленника, невольно навевает дрёму. Стремясь не уснуть под монотонное урчание двигателя, грузинские гвардейцы лениво перекидываются словами, изредка бросая равнодушные взгляды на пленного русского.
– Не пойму, зачем он нужен? – давя зевоту, сказал один из гвардейцев, указав небритым подбородком на привалившегося к борту пленника, – харя обгорела, в боку дыра. Кончили бы по-тихому, и дело с концом.
– Ничего ты, Дани, не понимаешь, – возразил второй, – эта падаль – первый взятый офицер. Целый армейский капитан, командир разведвзвода – это он, тварь, шухер здесь навёл сегодня. Ты хоть видел, как у того журналюги глаза горели?
Дождавшись утвердительного кивка, гвардеец самодовольно растянул губы.
– То-то и оно, доставим русского в штаб, увидишь, сколько там писак соберётся. Перед тобой, Дани, будущая звезда телеэкранов.
– Какой толк от такой звезды? – стоял на своём гвардеец, – морда, как у мумии, тут кроме дыр для глаз показать нечего. Надо было его прикончить или оставить в ущелье – сам бы сдох.
– Таких оставлять нельзя. Видишь, как он на нас смотрит, того и гляди в глотку вцепится.
Гвардейцы как по команде заглянули в мрачно сверкавшие глаза пленника.
«Что уставились, черти» – недобро, глядя в лица гвардейцам, про себя выругался Алексей.
На душе премерзко. Плен, гибель товарищей и пугающая неизвестность до предела натянули нервы. Покачиваясь на жёстком сиденье, Алексей сжимал скованные наручниками кулаки, когда машину трясло на ухабах. Обезболивающие инъекции грузинского медика теряли силу. От тряски обожжённое лицо и простреленный бок начали саднить. Боль росла, и вскоре в монотонный шум двигателя вплёлся сухой скрежет зубов.
Стараясь отвлечься, принялся вспоминать вечерние события. В памяти тут же всплыло растерянное лицо снайпера, утверждавшего, что три раза попал в Алексея, но тот каким-то чудом остался в живых.
«Лучше б ты действительно попал», – морщась от боли, вздохнул Алексей. Бронетранспортёр тряхнуло особенно сильно, с губ сорвался стон.
– Заткнись, падаль, – коверкая слова, прошипел один из конвоиров.
– Да пошёл ты, – сказал, как казалось, очень тихо, но конвоир услышал.
Удар прикладом отозвался новым взрывом боли, который окончательно вывел Алексея из себя. Досаду и страх затмила вспышка злости.