Природа зверя - стр. 34

– А в другом направлении?

– Там плоско. Колесо могло попасть в выбоину или на камень, но он в худшем случае ободрал бы себе коленку или сломал руку. Но улететь так далеко он бы не смог.

– Черт, вы, вероятно, нащупали кое-что. Но как быть дальше?

– Если Лорана убили, то убийца совершил серьезную ошибку. Он переместил тело, но оставил палку. Когда мы найдем палку, то будем знать место, где убили Лорана.

– И будем знать, кто его убил, – сказал Бовуар. – Но если все так и обстоит, как вы предполагаете найти палку в лесу?

Гамаш посмотрел в окно поверх деревенского луга, поверх старых домов. На лес. На чащу. Сотни квадратных миль леса вокруг деревни. На земле миллионы палок.

Но Лорану было девять лет, а мальчишки такого возраста даже на велосипеде не объезжают сотни квадратных миль. И уж точно не углубляются в лес.

Если его убили, то где-то неподалеку.

– На днях ты играл в футбол на лугу, когда Лоран прибежал в деревню.

– Да, – сказал Жан Ги.

– С какой стороны он прибежал?

– Со стороны старого вокзала, – ответил Бовуар.

– Через мост, – уточнил Гамаш. – Да, кажется, он сам об этом говорил. Вот оттуда и начнем.

– Почему оттуда?

– Недавно ты спросил меня, кому могло понадобиться убивать девятилетнего мальчишку, – напомнил Арман. – Мне приходит в голову два ответа. Первый: без всякой причины, только из удовольствия. Тогда убийца – психопат. А второй ответ: причина была.

– Но опять же зачем? – спросил Жан Ги.

– Вспомни Лорана, – сказал Гамаш. – Что он делал? Выдумывал истории. Всякие истории. Мирна считает, что он таким образом привлекал к себе внимание. Как тот мальчик из сказки, который кричал «волки, волки». Но даже тот мальчик в конце концов сказал правду. Что, если то же самое произошло и с Лораном?

– О нашествии марсиан?

– О пушке.

– И монстре на ней? – осведомился Жан Ги.

Арман вздохнул.

– Парнишка привык к преувеличениям, – признал он. – Вот почему и не достучался до нас. Если бы он ограничился одной пушкой…

– Пушкой, которая больше дома?

– …то мы бы ему поверили. А так никто его и не слушал. Мы его просто проигнорировали. Он просил меня сходить с ним в лес, но я даже и не подумал это сделать, – сказал Гамаш. – Если бы я сходил с ним…

Голос его стих. Эта мысль весь день терзала его, но сейчас он впервые облек ее в слова.

– Я еду, – сказал Жан Ги.

– Не спеши. Я уже снарядил несколько человек на поиски. Это займет некоторое время. Может, мы ничего и не найдем.

– Так что же я могу сделать?

– Попроси коронера перепроверить медицинские данные. Спроси, могли ли такие повреждения быть получены не вследствие несчастного случая, а из-за чего-то другого.

– D’accord[15]. А еще я пересмотрю фотографии и другие улики. – Жан Ги помолчал. – Вы правда считаете, что его кто-то убил? Вы понимаете, что это означает?

Арман прекрасно понимал, что это означает.

Детей убивают люди особого сорта. За свою долгую карьеру старший инспектор Гамаш несколько раз сталкивался с такими. Он прилагал все силы не только для того, чтобы найти убийцу, но и чтобы побороть собственное отвращение, ярость. Старался не думать о своих детях, не включать их в эту и без того сложную гремучую смесь.

Вот в чем состояла проблема. Находить таких убийц было чрезвычайно трудно не только потому, что люди, готовые убивать детей, способны на все, но и потому, что эмоции родни разогревали свидетелей, друзей, общество и следователей. До вулканических температур. А это могло затмевать истину, искривлять восприятие.