Принцип причинности - стр. 29
Высказал я это всё и зло принялся за бутерброд. А Машка посмотрела на меня и сказала тихо:
– Какой же ты умный…
– Я не умный, – ответил я, – я лишь умело притворяюсь умным.
И я, доев в тишине бутерброд, с гордым видом удалился.
После лекций я заперся в кабинете и снова взялся за рукопись, в который раз пытаясь сопоставить текст с формулами. Может быть, воспоминаниями Володя просто даёт понять, что мы друзья детства? Нет, вряд ли, это можно было сделать проще. Может, хотел разволновать, душу взбудоражить? Тоже нет – она б и так встревожилась. Тогда что? Какая связь? Почему выделены именно эти моменты? Ведь я помнил, что мы делали и взрывпакеты, пытались построить двигатель, который ездил бы не на бензине, а на порохе, и чёрт знает что ещё… Наверное, Володя выбрал самые важные для него события. Так-так-так, уже теплее. Когда он подрос, он отделился от нас, стал чужим, непохожим на остальных подростков. Возможно, он почувствовал какие-то изменения в себе самом, понял, что он становится не таким как мы, не таким как все. А потом, по прошествии многих лет, он наверняка не раз пытался анализировать свою жизнь и найти факторы, которые сделали его таким. Не исключено, что он страдал от этой своей непохожести. И очень даже вероятно, что пытался описать жизненные события математикой, чтобы с её помощью выделить решающий фактор. Или несколько факторов. Если так, то ничего у него не вышло, да и подход был явно дилетантский. Видно, что он что-то читал, что-то умел, но системы знаний нет, вот и тыкался как слепой котёнок. Впрочем, с подобной задачей никто бы не справился – слишком много субъективного в оценке каждого события. Баллы он им, что ли, присваивал? Если так, то исходя из чего? От фонаря разве что. Тут уж ни о какой точности, ни о каких выводах и речи быть не может, сплошное гадание на кофейной гуще.
Ещё я догадался, что писалась рукопись по воспоминаниям всех троих друзей. То ли Володя с ними созванивался, то ли переписывался, не знаю, но какая-то связь была. Потому что местами рассказывалось о тех событиях, о которых он не мог знать. Ну, например, о моем визите к Андрюхе перед отъездом в Москву.
И ещё – я нашёл новый лист! Даже не лист – обрывок. Поначалу я его не заметил, потому что он завалился за клапан папки, а сейчас вот вывалился. На этом клочке той же рукой, что трудилась над рукописью, было написано: «ААндрюшка Козлов – инженер, где-то в недрах ВПК, то ли у Сухого, то ли у Грушина, проверить, найти телефон, показать чертежи 14, 17. Васька Петров – так и осел в Кадочниково, занят разведением пчёл и неплохо живёт, созвониться, обещал приехать на рыбалку, привезти прополису для мамы. Славка Львов – профессор математики. Найти обязательно. Числа Демона!»
Слово «найти» против моей фамилии было трижды зачёркнуто красным жирным карандашом, и тем же карандашом неряшливо написано Рыж. Кар. с тремя восклицательными знаками.
Так! Стоп-стоп-стоп! Ведь он мне говорил про Рыжего Карлика! Я кинулся в угол, за портьеру, и достал из дальнего шкафа старую папку. Вот они – Числа Демона. Может, здесь собака зарыта?
Этой идеей я увлёкся, после шапочного знакомства с «Диалектикой природы» Ф. Энгельса, ещё когда сдавал экзамены кандидатского минимума. Энгельс писал: «Оттого что нуль есть отрицание всякого определённого количества, он не лишён содержания. Наоборот, нуль имеет весьма определённое содержание… Более того, нуль богаче содержанием, чем всякое иное число». При этом он ссылался на безусловный философский авторитет Гегеля: «Ничто, противополагаемое [какому-нибудь] нечто, ничто какого-либо нечто, есть некое определённое ничто». Следуя этой логике, можно потеснить с пьедестала незыблемое правило арифметики, утверждающее, что деление на ноль невозможно, и взять да и разделить, скажем, единицу на ноль. В результате получится конечное число. Не безразмерная бесконечность, а именно число, пусть невероятно большое, но конечное. Копнув поглубже, я с удивлением обнаружил, что получается не просто число, а целый класс чисел. Я назвал их числами Демона. Квинтэссенция интриги заключалась в возведении этих чисел в отрицательную степень, когда они описывают структуру ноля. Получалось, что в нуле спрятано бесконечно много чисел Демона отрицательной степени. Причём не просто чисел, а классов чисел!