Принцип причинности - стр. 17
Безоблачную жизнь мальчишек сильно омрачала Эльвира Георгиевна, пенсионерка, бывшая учительница начальных классов. Андрюшкина мама наняла её в качестве репетиторши, чтобы он при поступлении в школу попал в хороший класс. Эльвира Георгиевна была тучной и краснолицей, ярко красилась и ярко одевалась, причём абсолютно безвкусно. Но самое ужасное, что она была чрезвычайно исполнительна, невероятно активна и не терпела возражений. Ни от кого. А особенно – от сопливых пацанов. Поэтому на орехи доставалось всем – Эльвира решила на общественных началах подтянуть и Ваську со Славкой. Впрочем, Васька от неё быстро избавился. Мальчик вдумчивый и любознательный, он пытался вникнуть во всё и отвечал на вопросы не так, как учили, а как думал сам. Чем постоянно сбивал Эльвиру Георгиевну с толку, а то и доводил до тихого бешенства. Забавно, что Славке и Андрюхе его ответы совсем не казались странными, скорее они были очевидными. Во всяком случае, понятными – это точно. К примеру, экзаменует она их, спрашивает:
– А теперь ты, Василий, скажи нам, сколько месяцев в году?
– А в каком? – не задумываясь ни на миг уточняет Васька.
Ребятам-то ясно, что в этом году, текущем, месяцев осталось только половина, в том году, который будет их двенадцать, а в том, что прошёл, ни одного не осталось. Но Эльвиру Георгиевну такой ответ вводил в состояние ступора – она надолго замолкала, хлопая глазами, и пыталась понять, что Васька имел в виду.
Или в другой раз спросила (поиздеваться что ли?):
– Вася, ты не устал писать палочки?
– Да, – ответил Вася.
И Эльвира Георгиевна опять сошла с рельсов.
И как она не понимала, что он отвечал правильно, мол, да, не устал я. Словом, не любила она его. И он её тоже не любил. Потому что она каждый день отпускала сочные комплименты Васькиным кудрям, чем его страшно бесила. Взаимная нелюбовь позволила ему полностью отлынить от занятий, и устных, и письменных. Андрюхе же приходилось честно и терпеливо высиживать с ней дома по два часа. Ежедневные муки он выдерживал героически и даже ни разу не пожаловался на нелёгкую жизнь. Пару раз в неделю попадался и Славка, если оказывался в урочный час в поле зрения Эльвиры Георгиевны. Обоих она усаживала за стол и заставляла выводить чёрнилами палочки. Если строчка получалась неровной, приходилось переписывать. Славка моментально присвоил ей кличку Шапокляк. И хоть Эльвира внешне совсем не походила на старушку Шапокляк, а совсем даже наоборот, была полной её противоположностью, кличка к ней приросла насмерть. Очевидно, из-за её вредности и въедливости.
Самым же плохим было то, что она не только учила мальчишек писать и читать, она считала своим долгом воспитывать их. Делала она это с убийственным однообразием, приводя в пример некоего мальчика Вову из Серебровки. Стоило что-то сделать не так, как Эльвира-Шапокляк включалась и словно граммофонная пластинка повторяла одни те же слова. Даже наперед было известно, что именно она скажет. Звучало это примерно так:
– Ну как ты пишешь! Неужели не видишь, что криво получается? Вот Вова из Серебровки старается, и у него всегда получается ровно. Поэтому уроки он делает быстро и идёт себе гулять.
Или так:
– Почему у тебя рубаха грязная? Вот у Вовы из Серебровки рубаха всегда чистая и выглаженная.