Принцесса выходит в свет - стр. 13
– Интересно, – неожиданно спросил внутренний голос, глядя в дальний конец комнаты, – а кровать у него тоже как-нибудь раздвигается и переворачивается разными частями?
Это и впрямь было очень любопытно, но принцесса от расспросов воздержалась.
– Благодарю, Ваша Милость! – сказала она вслух и взяла из корзинки большой рыжий шар. – Замечательно! В Арранте апельсины большая редкость!
К концу фразы она нащупала спиной дверь и выскользнула, не дожидаясь ответа.
На торжественном обеде по случаю сбора гостей принцесса разглядывала прибывших, как, разумеется, и все остальные друг друга. В числе приглашенных оказались две абсолютно одинаковые барышни примерно одного с принцессой возраста.
– Великие княжны Борлонские, – представил их герцог – Мальеза и Аммана!
«Оборви мне лепестки и листики! – думала принцесса, радостно улыбаясь в ответ. – Что это хоть значит – княжны? Да еще и великие!» Довольно тощие золотистые блондинки со множеством мелких косичек, часть которых оплетала головы, а другая разворачивалась веером при каждом их повороте, с самого начала создали принцессе множество проблем. Во-первых, уже к концу салата она забыла, как их зовут. Она тихо переспросила у сидящего рядом Бурбоса.
– Молеса и Аллама, – уверенно сказал Бурбос, и принцесса поняла, что проблемы не только у нее.
Во-вторых, даже если бы имена запомнились, не было решительно никакой возможности различить, где чье. Близняшки либо появлялись в одинаковых платьях, либо так часто их меняли, что даже одежда служить ориентиром не могла. В-третьих, принцесса так и не смогла вспомнить, где же находится это – порасти оно брюквой – княжество Борлонь!
Справа от принцессы расположились муж и жена из Аппалии: Орджонно и Катверия. Последняя была веселой толстушкой, которая непринужденно поддерживала любой разговор. Тонкость была в том, что говорила она только по-аппалийски, причем на южном диалекте, в котором принцесса, несмотря на регулярные уроки этого языка, разобрать не могла ни слова. Принцесса внимательно огляделась и пришла к выводу, что и никто другой тоже. Это Катверию не смущало! Она легко обращалась к любому собеседнику через весь стол, сама шутила, сама смеялась, сама спрашивала и сама же отвечала.
– Тра-та-ти-та-ту-четто, – делилась Катверия последними сплетнями из жизни аппалийского двора, и поразительно, сколько там всего произошло!
Принцесса даже простое «та-та-та» не могла бы с такой скоростью повторять. Однако если кто-то начинал говорить громко и долго, Катверия через некоторое время смолкала – ей ведь тоже было интересно – и наклонялась к Орджонно, который переводил ей с фритонского.
Сам Орджонно, кажется, племянник их короля, был улыбчивым атлетичным брюнетом, чье лицо от глаз и ниже сплошь покрывала черная щетина, а выше такая же прическа. Принцесса скосила глаза на его запястья и подумала, что такому густому волосу вплоть до костяшек пальцев и некоторые собаки позавидовали бы. Она попыталась представить себе… Но вовремя одумалась и сосредоточилась на супе.
Замыкал список принц Фот, благодаря присутствию которого принцесса не была самой младшей в зале, ему было еще на год меньше. Он был сыном короля Фота, дальнего геральдического родственника собственного отца принцессы, по причине чего в детстве их регулярно возили друг к другу на дни рождения. Родственные узы от этого не упрочились, а скорее даже наоборот, поистрепались.