Принцесса Володимирская - стр. 37

Отец Игнатий будто вырос на целую голову. Голова его была вытянута вперед по направлению к тому столу, где лежала бумага и рука Людовики с пером. Рот его улыбался, а глаза его впились в перо и эту бумагу. Глаза его сияли каким-то сатанинским блеском.

В одну секунду, когда головка молодой девушки обернулась к нему, духовный отец сразу переменился и снова голова его поникла, веки опустились, а руки скрестились на груди.

Людовика продолжала смотреть на него, раскрыв рот от изумления. Ей казалось, что сейчас совершилось что-то сверхъестественное.

В комнате стоял сначала отец Игнатий, затем преобразился как бы в самого дьявола и мгновенно, будто сверкнув всем своим существом, исчез… и снова стал отцом Игнатием.

Умная, отчасти хитрая, молодая девушка тотчас смекнула, что есть во всем этом что-то особенное; это не простая вещь, как говорит этот человек.

И вдруг мгновенно в голове ее воскресла прошлая сцена между ними, история с флаконом и ее обморок.

Людовика сидела за столом, раздумывала, и вдруг самый простой вопрос пришел ей в голову.

– Скажите, отец мой, сколько я должна пожертвовать?

– О, это пустое, то, что вы пожелаете, сравнительно также с вашими средствами, – тихо, однозвучно и кротко выговорил иезуит. – Но это пустое, главное – написать ваше имя, а затем, что вы прикажете, то я напишу после, а равно день и число месяца, которые необходимы на документе. Это уж пустяк. Это делается в присутственном месте при юристах, а вам, конечно, невозможно ехать в город для этого. Вы поставите только ваше имя, а мне скажете ту сумму, которую я должен буду вписать впоследствии.

Молодая девушка снова положила руку на бумагу, и снова что-то будто сверхъестественное остановило ее.

– Стало быть, я не знаю, что я даю, – подумала она. – Он поставит ту сумму, какую захочет.

И Людовика в несколько мгновений вдруг сообразила всю эту штуку и западню.

– Как я глупа, – подумала она.

– Но я не совсем понимаю, мой отец, – начала она, несколько смущаясь. – Ведь тут вы можете поставить потом… Я не говорю, чтобы вы это сделали! Но это можно сделать, можно потом поставить такую сумму, которую я не в состоянии буду отдать.

– Стало быть, вы подозреваете меня, юная грешница, считаете способным на такое дело, за которое людей судят и сажают в тюрьму.

Наступило минутное неловкое молчание…

Иезуит подошел к ней ближе и стал своим однозвучным и тихим голосом говорить и объяснять что-то подробно.

Но Людовика, сидя над столом, на котором лежала бумага, с тем же пером в руках, которое слегка дрожало в ее пальцах, думала, как выйти из этого странного, томительного и даже пугающего ее положения.

И когда она через несколько мгновений пришла в себя, то услыхала только конец длинной речи духовного отца. Он говорил и убеждал ее, что каких-нибудь несколько тысяч червонцев не будут разорительны для нее.

Глаза Людовики в эту минуту случайно упали на шкаф с книгами. Она увидела издали светло-желтый переплет одной из этих книг, где были новеллы одного итальянского писателя, и, по странной случайности, она вспомнила, что в этом томике есть одна новелла, в которой рассказывается какая-то денежная история, какой-то обман молодого человека, вследствие которого он потерял все свое состояние. Подробности этой новеллы она не помнила, но зато сообразила, что, прочтя ее, она будет гораздо более знать, понимать то, что предлагает ей теперь иезуит.