Принцесса викингов - стр. 38
Эмма не любила посещать рынок невольников, располагавшийся за мельницами. Вид измученных людей приводил её в уныние, а запах покрытых застарелой корой грязи тел вызывал отвращение. Она огибала руины квадратной башни, камни которой частью пошли на восстановление моста, и сворачивала в узкую улочку, уводящую вглубь городских построек. Здесь было не менее людно, чем у реки. Стайки псов и детей сновали между прохожими, гогоча, пробирались к реке гуси, погоняемые горбатым рабом в ошейнике. Дребезжали горшки, горой наваленные в повозке, влекомой маленьким черным осликом.
Из открытых дверей харчевни доносились голоса бранившихся женщин, вылетал клубами чад прогорклого масла и жар печей. Телохранителям Эммы приходилось расталкивать прохожих, расчищая ей путь. Под ногами гремели доски, которыми были вымощены улицы в Руане. А вот дома в Руане были нередко из камня. Многие норманны, разбогатев в походах, отстроили некогда принадлежавшие местной знати жилища, даже обзавелись каминами с дымоходами, а также могли позволить себе такую роскошь, как окна, где в переплеты были вставлены листки слюды, куски промасленного холста и даже стеклянные шарики, весело блестевшие в лучах солнца.
Были в Руане и церкви, так как никто тут не препятствовал молиться Иисусу Христу. Подчас среди пестроты городской застройки можно было увидеть портик, уцелевший с римских времен, широкие мраморные лестницы, на ступенях которых восседали закутанные в яркие плащи варвары, играя в шашки или затевая петушиные бои. Но за прекрасными античными колоннами, потрескавшимися и со следами копоти, часто виднелась грубо обмазанная глиной стена с завешенным шкурой квадратным входом. Изгороди большей частью были невысоки, и не составляло труда заглянуть в любой дворик, где тянулись капустные гряды, играли дети, а женщины белили холсты.
Да, Руан, некогда разрушенный и всеми покинутый, весьма скоро опять превратился в шумную житницу. Здесь, под защитой воинственного Ролло, люди познали спокойное существование, вновь начали жить, работать, плодиться. Выходило, что мир – высшее благо, по слову Спасителя, – принес в эту разоренную землю завоеватель с севера. Эмма уже давно перестала удивляться тому, как много франков решило обосноваться во владениях северных варваров. Здесь была твердая власть – в лице правителя-воина, сумевшего защитить свою землю, отбить охоту у алчных соседей совать сюда нос, впрочем не гнушавшемуся самому поживиться за их счет. Немудрено, что долгое время не признававшие власти Ролло франкские правители теперь все чаще слали к нему посольства, подчас даже покупая за золото его воинов, чтобы с помощью этих язычников одолеть соседей-христиан.
Когда Эмма узнала, что даже герцог Роберт нанимает у Ролло викингов, чтобы держать в повиновении своих феодалов, она пришла в ужас. И возмущенно спрашивала у епископа Франкона, как вышло, что христианские правители готовы натравливать на соседей христиан этих северных варваров?
Франкон смотрел на это философски.
– Разве мир куется не при помощи оружия? И разве король Эд, царственный брат Роберта, не поступал так же, чтобы смирять непокорных франков? А уж он-то ненавидел северян, как никто иной.
Эмма умолкала при упоминании её отца, Эда Робертина, а Франкон как ни в чем не бывало продолжал: