Принцесса, сыщик и черный кот - стр. 58
– Я вас видел раньше! – сказал кофейщик, забирая недопитый кофе. – Вы приятель стеклодува? Не так ли?
– Да. Он здесь?
– Где же ему быть? В своей лавке. Утром ездил к печам, привез много нового стекла. Вы – русский?
Роман кивнул, не поднимая глаз.
– Русские поколотили англичан.
– Что? – переспросил Роман, повернув голову к кофейщику.
– Вы разве не знаете? Внизу был бой, на море. Адмирал Нельсон. Ваши ему здорово всыпали, а потом в Омо, в монастыре, англичане залечивали раны. Пятеро умерли, они похоронены на кладбище, за монастырем, а двенадцать выжило.
Роман покачал головой.
– Вы меня испугали. Я думал, это было сейчас. Русские поколотили англичан! Черт побери!
– Совсем недавно, сэр! Мой дед еще помнил, он был тогда мальчишкой. А его отец поднимал англичан снизу, от моря, в Омо. Три дня ехали. Мы все помним!
Роман улыбнулся и попросил еще стакан лимонада.
Они здесь все помнят – как вчера, как сегодня до обеда. Что история для нас, то для них действительность. Вот тебе и островная мелочность! Это мы мелки, а они живут в гармонии со своей генетической памятью! И в то же время палят по воробьям и лицензируют рыбьи хвосты! Чтобы не пропали навыки прадедов и чтобы правнукам еще осталось…
Стеклодув неделю назад рассказал ему, как приехал в этот карликовый Омо и купил небольшой дом, которому по местным понятиям было не так уж и много лет – всего каких-то триста пятьдесят!
Стеклодув Делси сидел тогда в своем доме, суровом сооружении из серой каменной кладки, в окружении полок, заставленными синим и белым стеклом собственного изготовления – вазами, чашами и бутылочками всех размеров и форм, и, пуская сизый трубочный дым в рыжую бороду, вспоминал:
– Поставил я свой джип прямо к порогу, прижал к стене, чтобы не мешал, камень под колесо сунул… Сам знаешь, наклон здесь, улочки узкие, извилистые… Если скользнет вниз, подумать страшно. А сосед утром, старик, строгий такой, говорит: убери машину. Поставь на паркинг, за каменным домом. Как же, говорю! Я теперь здесь свою лавку имею, живу на втором этаже. Почему я должен убирать? У всех стоят машины! Старик посмотрел на меня – мол, как знаешь! Целый день простояла. Стемнело, лег спать. Утром гляжу, все четыре колеса спущены. Я – к старику: что ты творишь? Сейчас полицию вызову! Зови, говорит! Зову. Приходит такой толстый, с потным рылом. И штраф мне выписывает, как будто я в королевский дворец заехал, а не на эту горбатую улочку. Черт побери! Я говорю, жаловаться на вас буду в полицейское управление. Ищите, кто мне воздух из шин выпустил! Наверное, старик!
А он серьезно так: старик бы не смог. Нагибаться ему тяжело. Это я выпустил. Как, кричу, ты?! Ты же полицейский! Ты порядок должен соблюдать! А ты что делаешь! А что, спрашивает, я такого делаю? Ничего плохого не делаю! Сказано, убери машину, значит убери! Тут один закон – Омо. Старик знает…
Убрал я машину. В тот же день. Колеса накачал и на стоянку, за каменное здание. Мэрия в нем. Прошла неделя. Сижу в кофейне, вечер, весна. Солнышко уходит уже, но теплое, тихое такое. Не как летом – когда жарит аж до самой темноты. Кофе пью, зеванию потягиваю. Думаю себе, как бы дом этот обратно продать и смыться отсюда. Туристов еще нет, все местные. А столики-то все заняты: и рядом, в другой кофейне, и в харчевне, что за углом. Старухи у лавок своих сидят, греются на солнышке, вяжут, прядут чего-то. Или просто глазеют да сплетничают! Жуют себе воздух, старые ведьмы! На меня никто и не смотрит уже, как на чужого, или просто я им не интересен. Вроде как все обо мне знают! И даже не здороваются. И тот старик здесь же, с такими же… вино пьёт. Вдруг двое идут по улице, спускаются сверху. Молодые, черные, худые, как палки. На них все косятся и что-то шепчут. Они к моему столу подходят, садятся, даже не спросив разрешения. Ну, совсем ничего не говорят! А хозяин кофейни им сразу по стакану лимонада ставит. Пьют себе, молчат. Все на них поглядывают, но тоже ни слова! В это время по площади идет мужчина, крепко выпивший, качается. Грязный, как свинья. Вывалялся где-то. Возрастом лет сорока. Бубнит что-то себе под нос. И смотрит по сторонам как-то снизу, исподлобья. Потом останавливается напротив моего стола, но на меня никакого внимания, а только этим двоим. «Ну, что, говорит, пришли? Так делайте свое дело, парни!» И тоже садится к нам. А они только неспешно пьют желтый лимонад, и все вокруг вдруг совсем умолкли, ни шепота, ни словечка. Тихо так кругом! У меня внутри все оборвалось. А кофейщик ему ничего не подает, пьянице этому. Стоит около стойки и руки на животе сложил, а его жена, в черном платке, тоже носатая, выглядывает из-за мужнего плеча. Головой качает и вздыхает.