Принцесса, сыщик и черный кот - стр. 30

– Я не о плебействе происхождения говорю! Среди аристократов тоже встречаются плебеи. Поверьте, я-то знаю. А бывают аристократы среди плебеев. Реже, правда, но случается. Но я все же не о том! Плебейство, на мой взгляд – это не генеалогическая субстанция, а этическая. Она – антитеза благородству, то есть благородству духа. Понимаете? Не генеалогическому, а этическому, даже нравственному! Так что ваше происхождение тут ни причем! Что же касается интеллекта, то… хорошо, беру свои слова обратно! Я погорячилась. Но и вы хороши, сознайтесь! Почему вы заговорили о моем возрасте? Потому что я не замужем до сих пор? Ведь будь я замужем, вам бы и в голову не пришло сказать такое.

Роман смутился и виновато пожал плечами.

– Возможно, возможно. Хотя, какое мне до этого дело?

– Вот именно!

Каролина вдруг посмотрела за спину Роману и вытянула руку в сторону веранды за аркой.

– Смотрите, а там коты!

Роман проследил взглядом за ее рукой и покачал головой.

– Коты. И что же! Их немного! В любом «плебейском» дворе с его помойками и подвалами наберется больше.

– Я вижу, вы специалист! По помойкам.

– Ну, хватит! – Роман нахмурился, ощущая свою беспомощность перед этой иностранкой, оказавшейся неожиданно ехидной и въедливой. – Мы идем дальше или нет?

– Как вам будет угодно, – она продолжала игру, на этот раз кокетливо изображая смиренность. – Я всего лишь сопровождаю вас.

Роман тяжело вздохнул и, повернувшись к Каролине спиной, шагнул в тень веранды. Спиной он чувствовал, как она победно улыбается. Было ли это на самом деле, он так и не узнал, ибо то, что он увидел на ее лице спустя десяток секунд, никак не напоминало улыбку.

Они вошли под сень арки: вытянутого помещения с массивным, длинным полукружьем над головой. Арка начиналась с трех стершихся, гладких ступеней и заканчивалась глухой стеной, влево от которой тянулась под короткую аркаду открытая галерея, какие обычно приняты у католиков. Вдоль стен высились деревянные шкафы с глухими, почерневшими от времени дверками.

Галерея и веранда упирались в глухую кирпичную стену, справа от веранды вглубь территории тянулся освещенный нещадным солнцем ухоженный сад – с прополотыми орошаемыми грядками, оливковыми деревьями и даже небольшой цитрусовой рощицей.

Везде, докуда дотягивался взгляд, присутствовали кошки. Они лежали, нежась в тени редких деревьев или кустарника, выползали под солнце, потягивались в его жарких лучах, лениво прижимались к каменной кладке ограды, разделяющей веранду и сад. Роман ощутил, как в нем растет брезгливость, за которой близко следует безотчетный страх.

Внезапно он заметил, что кошки приближаются к ним.

Он взглянул Каролину. Глаза ее отливали маслом, словно оливковые плоды. Губы сжались в прямые сухие полоски, подбородок дрожал, испарина блестела на лбу.

Роман протянул ей руку и почувствовал доверчивое ответное пожатие.

Огромное кошачье племя всех мастей, размеров и возрастов, грозно подтягивалось к их веранде, отрезая пути к отступлению. Звери не издавали ни звука, оттого их медленные, крадущиеся движения становились куда более устрашающими, чем если бы они с визгом и рычанием сразу кинулись на людей. Роману вдруг почудилось, что эти странные существа кем-то когда-то обучались особой тактике разгрома противника. Наверное, вот так же, много веков назад они вползли на змеиную гору и пожрали змей. Они и их предки знали, что от такой мощной, размеренной атаки нет спасения, что у противника не остается ни единого шанса выжить.