Принцесса с дурной репутацией - стр. 4
Прозвенел колокольчик, возвещающий об окончании урока. Метресса милостиво поклонилась и выплыла из аудитории. Одноклассницы загудели, как растревоженный улей, я же достала из корзинки для завтраков уворованный с подноса поварихи сдобный пирожок с крыжовенным повидлом и позволила себе понаслаждаться жизнью. Пирожки – это та вещь, ради которой можно на время примириться с действительностью, я так считаю.
– Скажите, барышня Веронезе, – прозвучал голосок Цецилии Роспы, сущего черта в юбке, моей постоянной и неутомимой противницы. – Разве вы не знаете, что пироги портят фигуру? Если вы растолстеете еще больше, вы же не пролезете в двери аббатства!
– Благодарю вас за столь сердечную заботу о моем внешнем виде, – прочавкала я и улыбнулась, как, верно, улыбаются демоны в аду при виде нового грешника. – Мне понятна эта забота, ведь вы, обладая столь ужасным цветом лица, огромными угрями и короткими белесыми ресницами, как у поросенка, несомненно, переживаете за тех, кто хоть чуть-чуть симпатичнее вас.
– Ах ты тварь! – взвизгнула Цецилия и уже вознамерилась вцепиться в мою прическу, как почуяла острие моего кинжала у своего носа.
– Барышня Роспа, – я уже прожевала пирожок и была решительно настроена. – На уроках фехтования я – лучшая, а вы двигаетесь, как мешок с овсом. Хотите поединка – будет поединок. А еще раз полезете – заколю, как Исцелитель свят.
Роспа отскочила, вспотев от страха.
– Я не устраиваю поединков с чернью! – прошипела она. – Держись от меня подальше, Люция!
– Того же и вам желаю, – я встала и молниеносно убрала кинжал в ножны, что прятала под форменным фартуком. Не всем пансионеркам разрешали носить оружие. Точнее, его не разрешали носить никому, но некоторым, особо родовитым, присылали семейные клинки. Я к родовитым не относилась, а мой клинок был украден в оружейной лавке городка Пьячетто, куда нас возили на конфирмацию. К причастию вместо меня подошла тихоня Филомена – дважды, за себя и за меня. Да простит ей Исцелитель сей грех, а мне – что я украла такой отличный клинок.
Однако дело плохо. Роспа донесет про клинок дежурной сестре, а то и аббатисе. Значит, клинок надо спрятать, да так, чтобы его не нашли в нашем дортуаре. Сейчас у нас урок музыки, его, пожалуй, можно прогулять без последствий. Отправлюсь-ка я на незапланированную прогулку.
Я выскользнула из аудитории, стремительно пронеслась по коридору и спустилась в холл. Там дежурили две сестры, облаченные в черные рясы и сонно крутящие четки. Но какими бы сонными они ни были, на меня они среагируют моментально, как хорошие гончие – на зайца.
И они среагировали.
– Дитя, зачем вы спустились в холл? – скрипучим голосом спросила одна.
– Разве вы не знаете, что во время перемен все пансионерки должны быть в рекреациях второго этажа?
Пришлось придумывать на ходу:
– Простите, сестры, – забормотала я, притворяясь девочкой-скромницей. – Мне очень надо в туалет, а на втором этаже все кабинки заняты. У меня живот прихватило.
– Бедняжка, но ведь на первом этаже туалеты только для менторов… И они запираются на ключ.
– Пожалуйста, – умиленно проныла я, обхватив живот руками. – Кажется, я отравилась чем-то… Тошнит…
Сестры на то и монахини, чтобы быть милосердными. Одна из них протянула мне ключ:
– Ступайте, да поскорее!