Принцесса с дурной репутацией - стр. 31

– Оливия, – начала я. – Вам, наверное, будет интересно узнать, что я обучалась в пансионе при аббатстве Святого Сердца…

– В топку все пансионы, – деловито пробормотало злобное существо и почесало лысину. – И аббатства тоже.

– А между тем, – елейным голоском продолжала я, – мы там изучали много интересных наук, например…

– Например, ты знаешь, что такое фистинг? – прервала меня Оливия и уставилась рыбьими глазами. – А сколько оттенков у серого?

Я мгновенно перебрала в уме все известные мне слова на «ф». Фистинга среди них не имелось. И сколько может быть оттенков у примитивного серого цвета? И уж совершенно непонятно, почему Юлиан краснеет и хихикает, как деревенский дурачок.

– Я не знаю, что такое фистинг, Оливия, и насчет серого цвета тоже не специалист, – с достоинством говорю я. – Но зато я легко могу отличить фок-мачту от стеньга-стакселя, а также знаю все румбы и галсы.

– Капитаном хочешь быть? – удивилась Оливия.

– Да.

– Прикольно. Красава. В чем еще разбираешься?

Оливия крутанула колеса кресла и подъехала поближе ко мне:

– Дай-ка я тебя рассмотрю…

У нее был внимательный и пронзительный взгляд.

– Знаешь, я ведь умею читать судьбы людей по их лицам, – сказала Оливия. – За это меня очень не любят все подпевалы моего отца. Я не могу предсказать им ничего хорошего, и это неудивительно – бóльших тупиц и лицемеров в мире просто не встретишь.

– А Юлиан? – указала я на красавца-юношу.

– Он женится на какой-нибудь сановитой старухе с огромным приданым, в первый же год брака отправит женушку на тот свет, а состояние растратит на вина, карты и шлюх. Одна из шлюх заразит его постыдной болезнью, и он проведет остаток дней своих, гния в трущобах среди бездомных собак.

– Чушь, – посуровел лицом Юлиан. – Да как вы смеете, девчонка! Я вызвал бы вас на дуэль!

– А вызови!

– К вашему счастью, вы калека, так что вам не отведать моей шпаги.

– Дружочек, ты просто трус, – хмыкнула Оливия. – Не хочешь связываться. Я же тебе отмахну яйца своим эспадроном, не вставая с кресла. Да, но тогда не сбудется мое пророчество – без яиц ты не станешь мужем сладострастной старухи и не получишь ее состояния. Живи. Разрешаю.

Юлиан побагровел:

– Мерзавка! Оскорбляя меня, вы сильно ошибаетесь!

– Своему ночному горшку это скажи, – отмахнулась Оливия. – Я никогда не ошибаюсь!

– Тем не менее вы ошиблись, Оливия, – сказала я, – когда затеяли это непристойное представление с гробом и ряжеными. Разве вы не знаете, что это может оскорбить чувства верующих? Вы, конечно, можете заявить, что вас это не волнует, ведь вы дочь богатого и высокопоставленного синьора, он всегда сможет вас защитить от святой юстиции…

– Вот уж кого я меньше всего боюсь, так это святую юстицию, – Оливия смачно надкусила персик, сок потек по подбородку. – Что же касается моего отца, то он просто лицемерный подлец, и я лучше буду заниматься фистингом на ближнем перекрестке, чем попрошу его хоть о какой-то помощи. Я понимаю, что вас он нанял шпионить за мной, что ж, мне скрывать нечего. Пусть он волнуется за себя, за свою поганую и гнилую душу.

– Как вы можете? Ведь герцог Альбино – великий поэт! Его стихи – достояние нашей страны!

– Сочувствую стране, у которой такое дерьмовое достояние. А ты, Юлиан, что скривился? Переживаешь, что я критикую творчество твоего кумира? Ничего, тебе полезно. Я намедни прочитала твой последний венок сонетов… Нашел бы ты себе лучше девушку.