Принцесса Греза - стр. 4
Пока Киевицы караулили нечто еще не случившееся, в праздничной жизни рыжей кошки случилось немало событий. Она успела подремать и помурчать на плечах у хозяйки; спрыгнуть вниз; перепугать до полусмерти прогуливавшегося во дворе полусонного хозяина рыжего пекинеса, поздравив его питомца с огненным праздником; послать на три буквы двух серых терьеров и одну черную таксу; полежать в засаде, намереваясь поохотиться на голубей; передумать, плюнуть на ту охоту, вернуться на колени к Даше, громко потребовать, чтоб та погладила ей круглый животик, муркнуть «charmant[6]» и вновь переместиться на уже прогретую сентябрьским солнцем траву.
Теперь же с неподражаемой грацией рыжего гиппопотама Пуф карабкалась на близрастущее дерево.
– Доця! – Даша соскочила со скамейки. – Доця, вернись, ты упадешь! Давай, быстро ползи попой назад…
Заслышав взволнованный голос хозяйки, Пуф честно попыталась дать задний ход, – но едва не сорвалась вниз и припустила вверх с новой силой.
– Нет, доця, нет!.. – замахала Даша руками.
Достигнув первой ветви, Изида осторожно пошла по ней.
– Не надо! Она ж под тобою подломится!..
Подтверждая слова, ветвь подозрительно закачалась, кошка замерла, вцепилась когтями в кору, округлила глаза, открыла рот и заорала:
– М-эу… М-эу…
– Мама, что делать?! – истерично заломила Чуб руки. – Я в Башне забыла метлу! Никогда не забываю, а тут… Все ты виновата! Все из-за того, что ты меня в три утра подняла! – в сердцах обвинила она Ковалеву.
– В пять тридцать…
– Какая разница? Разве нормальные люди встают так рано! Конечно, я все забыла… А Пуфик теперь разобьется!!!
– М-эу… М-эу… М-эу… – неслось на весь двор.
Ни разбиваться, ни затыкаться Изида не собиралась, – она возмущенно взывала о помощи. Даша в панике металась внизу.
– Даш, она – кошка, – попыталась воззвать к логике Маша. – Они прыгают вниз и не с такой высоты. Тут всего метра три…
– Она лапку сломает! – проплакала Даша, загодя проживая ужасную катастрофу. – Она ударится. У нее будет стресс. Она будет знать, что ее мама – предательница и в трудный час ей ничем не поможет, – похоже, дремавший досель материнский инстинкт проснулся и забил в Чуб, причем не родником, а фонтаном, угрожая наводнением ближайшим окрестностям.
– Хочешь, я быстро мотнусь домой за метлой? – предложила Маша. – Мы ж рядом…
– Ты не успеешь! Она упадет!
– М-эу… М-эу… М-эу…
– Эй, вы!.. Сделайте что-то с вашим мерзким животным!
Старый дом стал похож на выставочный зал – в оконных рамах нарисовались портреты жильцов. В окне, полюбляющем еду от неведомой Аллочки, портрет был групповым – молодая тонконосая блондинка в комплекте с невзрачной женщиной средних лет. Прямо под ними зарисовался портрет неизвестного в спортивном костюме с древней эмблемой Олипиады-80 – сухонький, вредный старик, посмевший обозвать Дашу «Эй, вы», а Пуфик «мерзким животным».
– Вы мне мешаете спать. Я милицию вызову, – пригрозил старикашка.
– Мужчина, зачем вы кричите? Как девушка может снять ее? – заступился за Дашу портрет в полный рост, – дверь первого этажа распахнулась, явив полную даму в очках.
– Мне все равно, – дернул плечами старик. – Я хочу спать. Вы знаете, который час?!
– Все нормальные люди проснулись еще в пять утра, – в любое другое время дедуле б не поздоровилось, но ныне он не смог завладеть вниманием Чуб, – все ее чувства были отданы плачущей кошке. Ветка под крупнокалиберной Пуфик раскачивалась все сильнее, – Изида орала все отчаянней, а ее «мама» все крепче сжимала испуганные кулаки…