Принцесса-грешница - стр. 8
Йен открыл дверь и зашел в комнату, на ходу прикинув, что закажет на кухне. Стоимость комнат с лихвой окупалась божественными творениями, которые рождались на кухне. Жан Пьер был непревзойденным мастером, когда речь шла об ароматах.
Йен закрыл за собой дверь. И вдруг волосы у него на затылке встали дыбом.
В комнате был зажжен камин. И горела свеча.
Кто-то убрал его чулки.
Он оставил их сушиться перед камином, когда находился здесь последний раз… Когда же это было? Неужели две недели назад?
Какого черта? Если кто-то поджидает его, чтобы убить, то вряд ли зажег бы камин и убрал его вещи.
– Добрый вечер, сэр. Ваш ужин скоро подадут.
В поле зрения Йена появился пожилой слуга в безупречном черном сюртуке и лимонно-желтой шляпе с тремя страусиными перьями.
– Кентербери?
– С вашего позволения, могу я взять у вас шляпу и перчатки?
– Что все это значит? Какого черта ты делаешь в моей комнате?
– Беру вашу шляпу и перчатки, сэр.
– Но как ты нашел мою комнату? – Йена было практически невозможно сбить с толку, но сейчас даже он растерялся.
– Мистер Кэмпбелл по моей просьбе подсказал мне, где вы остановились.
Черт бы побрал этого Клейтона.
– Когда я попросил тебя находиться рядом с Мэдлин в Лондоне, это вовсе не потому, что я хотел, чтобы ты был под рукой.
Нет, Йен знал, что может целиком и полностью доверять Кентербери в том, что касается Мэдлин, но самому Йену не хотелось его видеть. Старый дворецкий вызывал слишком много бесполезных воспоминаний.
– Я знаю, что тогда вы совершенно четко дали это понять, сэр.
– Мне ты не нужен, – отрезал Йен. Куда уж еще грубее и резче?
– Двадцать лет назад вы тоже так сказали. И кажется, это закончилось для вас не слишком хорошо? Вскоре после этого вас арестовали и приговорили к виселице.
К тому времени Йен был прочно связан с проворной шайкой воров-карманников и маленьких уличных беспризорников. Почти десять лет он жил на улицах с бандой воров. Однако когда Кентербери услышал о суде, он пришел и выступил от имени Йена, несмотря на то, что это стоило ему места дворецкого у герцога Юлера.
– Я выжил.
Раздался стук в дверь. Кентербери открыл и принял от лакея серебряный поднос. Он поставил его на небольшой столик и снял крышку с тарелки говядины, истекающей аппетитными соками и приправленной грибами, розмарином и щепоткой черного перца. В соседней тарелке во взбитых сливках, похожих на крылья ангела, утопала клубника.
– Я подумал, что вы захотите поужинать, когда вернетесь, но если я неправ… – взялся за тарелку Кентербери.
Йен перехватил у него тарелку. Выбросить такую еду было бы преступлением. А он, так уж случилось, являлся специалистом по преступлениям.
– Как ты узнал, что сегодня вечером я появлюсь здесь?
– Хороший дворецкий всегда предугадывает прихоти своего хозяина.
– Нет. Это я был шпионом, а не ты. Тебе не удастся усыпить мою бдительность уходом от ответа.
– Как скажете, сэр.
– Нет, я хочу, чтобы ты сказал. В том-то и дело.
– Мне велеть прислуге, чтобы подождали с десертом, сэр?
– Ты ведешь борьбу не по правилам, старик, – сердито глянул в сторону дворецкого Йен.
– Хорошему дворецкому никогда бы и в голову не пришло бороться, сэр. А теперь скажите, что бы вы хотели к мясу: вино или коньяк? Осмелюсь заметить, что мне удалось раздобыть бутылочку неплохого французского коньяка.