Принцесса для плохиша - стр. 51
Волосы за ухо заправляю и стеснительно улыбаюсь. Сама от себя не ожидала таких действий. Просто… рядом с этим парнем во мне кто-то просыпается. Ненасытный. Жадный до прикосновений к нему. К его коже. Запаху. И губам.
— Что с рукой? — Андрей руку мою аккуратно перехватывает и бинт рассматривает.
— Обожглась вчера, — машу рукой. — Ничего страшного.
Парень запястье целует там, где бинт заканчивается.
— Пара началась, вообще-то, — недовольный и пропитанный ненавистью голос заставляет вынырнуть нас из мирка, где кроме нас нет больше никого.
Одновременно голову поворачиваем и на Алину смотрим. От злости и ярости в её взгляде у меня мурашки страха по спине проходят. Взгляд у девушки безумный.
Я деревенею. Страшно до чертиков становится.
Андрей это замечает, по спине поглаживать начинает.
— Разберемся, — бросает ей, а сам в лицо моё вглядывается.
Алина языком цокает, ещё что-то сказать собирается, но передумывает. Кулаки сжимает с силой и уходит в аудиторию.
— Ты меня удивляешь, малышка, — гладит по щеке, когда я взгляд обратно на него перевожу. — Ты разбила нос Диме, но пасуешь перед Алиной. Послать её не можешь.
— А если она дяде что-то скажет и меня из университета выпрут? — пытаюсь оправдаться, хотя знаю, что причина в другом.
Андрей головой качает, понимающе усмехаясь, но не говорит больше ничего. Только с подоконника снимает за талию и на ноги ставит, мой рюкзак себе на плечо закидывает, учебник подмышку засовывает, и, всучив мне в правую руку шоколадку, взял мою левую ладошку в свою широкую ладонь.
— Андрюш? — я чувствую, как в носу начинает щекотать, когда я на шоколадку в своей руке смотрю. — Что это? — тупейший вопрос, но я готова разреветься. В последний раз мне шоколадку дарил папа. Когда мне восемь лет было.
— Шоколад, — голос Андрея становится прохладным. Я глаза слезящиеся вскидываю и вижу, что он помрачнел. — Я понимаю, что ты, наверное, другой шоколад есть привыкла, — хочет руку убрать с моей ладошки, но я вцепляюсь в него с силой, — но…
— Андрюша, — слёзы отступают, и я пальцами шершавую кожу на внешней стороне ладони парня гладить начинаю, — дело не в том, что я привыкла есть, хотя питаюсь не устрицами и красной икрой, как ты думаешь… дело в том… — осекаюсь. — Подарками… меня не баловали, — выдавливаю всё же с кривой улыбкой. — Тем более, просто так.
Андрей ладошку мою сжимает, снова к губам подносит и целует. И в аудиторию увлекает, тихо скользнув внутрь, чтобы не привлекать ненужное внимание и усаживаясь на самую дальнюю от преподавателя парту.
О высшей математике, когда Андрей рядом сидит, я думать не могу. Вновь и вновь голову к нему поворачиваю, профилем его любуюсь. Пальцами длинными, которые на коленке моей покоятся, изредка начиная поглаживать. Он, в отличие от меня, полностью в решение погружается. Сосредотачивается. Брови едва заметно хмурит и пишет быстро. А мне кажется, что вокруг меня уже сердечки летают и ангелы голопопые, которые стрелы мне в самое сердце пускают.
Андрей взгляд мой замечает и брови вскидывает вопросительно:
— Что такое?
А я краской заливаюсь и отворачиваюсь быстро, носом утыкаясь в тетрадь. Не говорить же ему, что он настолько красив, что я не могу перестать им любоваться. Мрачный руку на моей коленке чуть сильнее сжимает, а до мне доходит, что он всё понял. По одному моему взгляду всё понял. И его это с ума сводит. Потому что теперь я чувствую обжигающий и будто осязаемый взгляд Андрюши на своём лице. Ласкающий. И жадный. Наверное, идея сесть вместе была плохой. Потому что до конца пары я нахожусь в вязком тумане. То пытаясь записать решения с доски дрожащими руками. То, наплевав на эту провальную затею, глаза скашиваю и на Андрея смотрю. Вновь и вновь натыкаясь на его чёрный взгляд.